На протяжении трех десятилетий с момента обретения «независимости» (вопрос спорный, стали ли мы более независимыми с распадом Советского Союза, особенно в экономическом плане, в свете значительной бедности населения, отсутствия промышленного производства и растущего внешнего долга), Кыргызстан переживает, по сути, циклы от определенной эйфории к разочарованию властью и последующей неожиданной радостью «победы революции» с дальнейшим повторением цикла разочарования и «революции».

Проблема определения причин постоянной турбулентности в Кыргызстане и способов выхода из сложившегося порочного круга являются важными вопросами для нашей страны. В рамках данной статьи я постараюсь изложить свое видение относительно первого аспекта, в то время как ответ на вторую часть будет раскрыт в следующей статье.

Как специалист в современной истории экономической политики Кыргызстана в качестве основной причины всех проблем в нашей республике я бы назвал изначальную ошибочность выбора экономической политики. Сущность этой политики, взятой на вооружение нашим первым президентом А.Акаевым с самого начала его руководства заключалась в том, что государство должно создавать условия для «рыночной экономики» и не вмешиваться в экономические процессы.

В условиях перехода на «рыночные рельсы» в целом эта политика включала в себя такие элементы, как стабилизация, приватизация и либерализация; государство стремилось стабилизировать цены, приватизировать (передать в частные руки) государственную собственность и либерализовать внутреннее ценообразование (самоустраниться от формирования и контроля цен на товары и услуги в стране) и внешнеторговую политику (свободный, практически бесконтрольный, ввоз и вывоз товаров и услуг).

В результате всех этих действий фактически за счет того, что свободная торговля привела к мгновенной потере конкурентоспособности наших производителей как на внешнем, так и на внутреннем рынках, мы получили обвал экономики. Наши предприятия стали неспособны конкурировать с иностранными производителями, где механизмы рыночного формирования цен уже давно были налажены и они, ориентируясь на более низкие цены, порою даже вопреки низкому качеству производства (вспомним импорт «ширпотреба» из Китая, Тайваня и т.д. в 1990-х), смогли смести наших совершенно незащищенных, в условиях кризиса с очень низкой капитализацией, производителей, с рынка.

Если до распада наша страна производила свои масла, сахар, текстиль, одежду и обувь, свои автоматы, грузовики, станки и оборудование, и даже аэронавигационное оборудование для советской космической отрасли и практически обеспечивала мясом не только свои потребности, но и огромного города Ленинграда (ныне Санкт-Петербург), то на сегодняшний день мы вынуждены импортировать даже зерновые и порою, мясопродукты. В зимний период мы, со своим запасом гидроэнергетического потенциала, вынуждены импортировать электричество.

Очевидный провал экономических показателей первых лет администрация А.Акаева списывала на потерю производственных связей с другими республиками бывшего СССР и невозможность их восстановления. Но при правильной экономической политике, включающей в себя господдержку экономического развития и стремление к созданию внутренних цепочек производства между национальными предприятиями, промышленное производство можно было в значительной мере сохранить и улучшить, как это было сделано в Узбекистане. (Что могло быть проще этого, если было внутреннее производство шерсти, хлопка, кожи, и даже шелка, вывозившихся на экспорт, и были предприятия по производству хлопчатобумажных, шерстяных, шелковых, кожаных материалов и изделий (включая одежду и обувь), производивших все это из импортного (из сопредельных республик) сырья?) При такой политике мы могли бы получить гораздо более позитивные результаты.

Но благодаря экономическим взглядам первого президента Кыргызстана Аскара Акаева относительно рыночной экономики, мы пошли другим, казалось бы, легким и удобным, и даже поддерживаемым и финансируемым МВФ и Всемирным Банком, но в действительности значительно более болезненным, путем, называвшимся, в том числе, «Шоковая Терапия» и представлявший собой свод идей американского экономиста Милтона Фридмана и концепции так называемого «Вашингтонского Консенсуса».

Вопрос в том, что физика бывает разной. Порою она может быть весьма абстрактной, теоретической. Например, изучая физику идеального газа, можно обнаружить, что идеальный газ в природе не существует. Фактически теоретические выкладки рыночной экономики тоже представляют собой такую абстракцию, которая не существует в природе, но определенные ее модели и выкладки можно использовать при воплощении в жизнь реальной экономической политики.

Следует понимать, что исторически западные страны, декларируя свою приверженность рыночной экономике, в действительности никогда не применяли данную концепцию в собственной политике. Они оказывали колоссальную поддержку в виде советов, грантов и кредитов на «значимые реформы» в неолиберальном ключе развивающимся странам (а Кыргызстан при А.Акаеве считался одним из лучших в мире «студентов» данной «школы»), но результатом в конечном итоге стал полнейший провал.

Верили ли наши «благодетели» в наш успех, или у них были другие цели?
Один из ведущих советников А.Акаева Андерс Ослунд в 2009 году на одном открытом мероприятии в центре Вудро Вильсона в Вашингтоне ответил мне на этот вопрос, что в полной мере верили, и оно должно было сработать, но А.Акаев и его семья оказались слишком коррумпированными, и поэтому ничего не получилось.

Думаю, кыргызстанцы с этой точкой зрения не согласятся. Многие из тех, кто видел процесс перехода к рынку и приватизации (разбазаривания) государственной собственности еще в 1990-х говорили, что это не может сработать. Они четко подчеркивали, что 20 комбайнов и 30 тракторов могут обработать 10000 га земли в рамках единого хозяйства, но разделив их между жителями села, будет невозможно эффективно использовать всю земельную площадь; продуктивность агронома на его наделе будет выше, чем у бабульки-пенсионерки или чабана-овцевода; При этом скот в колхозе присмотрен лучше за счет наличия зоотехников, ветеринаров и всего оборудования, которое способен содержать колхоз, но не бедный крестьянин; автопарк и прочее оборудование служит дольше при наличии мастерских, которые может содержать крупное предприятие, но не частник 90-х... С управлением крупных промышленных предприятий мелкий частник тоже не смог бы справиться, а раздробив его, мы полностью его разрушили.

Мнением простого населения никто тогда не интересовался. Всю складывавшуюся годами систему ломали через колено, не изучая ее плюсов и минусов. И это в значительной мере за счет финансовых вливаний, шедших на «поддержку реформ», за которые не было никакой отчетности, кроме масштабов приватизации (посредством целого ряда соглашений, таких как PESAC, FINSAC, APEAC и многие другие, нас обязали провести быструю приватизацию и открыть наши рынки для импорта, запретив поддержку собственного производителя.

За счет «реформ» акаевского периода мы потеряли собственную экономику. В 1995 году ВВП Кыргызстана составил лишь 50.6% ВВП 1990 года. Формально, к уровню 1990-го Кыргызстан сумел вернуться лишь в 2011. Но структура нашей современной экономики весьма однобока. В мелкотоварном сельском хозяйстве уровень образования фермеров оставляет желать лучшего. Имеются проблемы как с финансированием, так и с отсутствием качественных семян. Уровень технологичности и масштабы производства как в сельском хозяйстве, так и в промышленности очень низки. Промышленное производство в целом было в значительной мере искоренено. При желании восстановить его сегодня это будет весьма непросто. Инженеров и прочих специалистов, способных работать на промышленных предприятиях на сегодняшний день найти или быстро подготовить, так же как наладить цепочки производства, будет весьма затруднительно (и тем не менее, мы на это должны ориентироваться).

Таким образом те, кто спонсировал наши «реформы», добились своего. Их целью было предотвратить восстановление наших отношений в рамках более крупного объединения, которые мы имели в рамках СССР. В результате процессов приватизации мы, фактически, не только разрушили собственную экономику, но и привели к необузданному росту коррупции, поскольку продавать предприятия «на халяву» стало очень выгодно и посредством подобной продажи люди во власти, причем на всех уровнях, получили возможность безгранично обогащаться. Многие объекты продавались на бумаге по одной цене, а на деле по другой. Разница ложилась в карман. Это была одна из стадий первоначального накопления капитала.

Поскольку в результате политики приватизации произошло значительное сокращение уровня доходов государства (простаивающие предприятия не платят налогов), то также последовала институциональная деградация государства: при низком уровне доходов государство не могло содержать такое же количество госслужащих; последовали массовые увольнения, а один человек не мог выполнять функции троих. Возможности государства даже формулировать определённые насущные задачи и добиваться их выполнения резко сократились.

После этого были приватизированы функции государства посредством приватизации полномочий, которыми обладала каждая из должностей. Поскольку государственная должность не давала никакого реального вознаграждения, то начали торговать теми функциями, которыми каждая конкретная должность обладала. Например, в органах милиции - закрыть какое-то дело и получить вознаграждение; в правительстве - принять какое-то выгодное для какой-либо стороны решение, выдать кому-то какую-то лицензию, и заработать на этом; в парламенте – «помочь» прохождению какого-либо закона в чьих-либо интересах. Таким образом, в зависимости от уровня дохода от приватизации функций государства на определенной должности, каждая из них приобрела свою цену. (Большинство талантливых, но принципиальных людей в свое время это оттолкнуло от государственной службы).

В итоге мы получили систему, полностью коррумпированную и ориентированную на решение проблем тех людей, которые обладают определенными финансовыми возможностями, но не простого народа.
Простой народ это раздражало. По большому счёту в результате всех этих процессов произошла не просто реализация индивидуального интереса отдельными индивидуумами, находящимися у власти, но в итоге околовластные группировки начали целенаправленно контролировать процесс принятия решений, отвечающих только их интересам. Согласно теории общественного выбора, такая ситуация, когда государственные институты используются в интересах отдельных узких околовластных кругов, называется не просто коррупцией или какой-то другой формой реализации индивидуального интереса, но определяется как «захват государства».

Таким образом, Кыргызстан уже пережил два и, вероятно, неудавшуюся третью попытку "захвата государства". Следствием первого «захвата государства» со стороны семьи первого президента, которая, фактически, контролировала все назначения на должности и финансовые ресурсы в государстве, в купе с воплощением в жизнь неолиберальной политики стала «тюльпановая революция» 2005 года.

Вскоре после первой революции мы получили ситуацию, в которой Президент К.Бакиев и его семья тоже взяли под контроль все финансовые потоки. Кстати сказать, вопреки обещаниям К.Бакиева устранить все доселе существовавшие схемы обогащения, они были редуплицированы, и даже "улучшены" в интересах семьи. Так, например, ни схемы с уводом капиталов в "Кыргызгазе" и электроэнергетической системе Кыргызстана, ни таковые на американской авиабазе Ганси (позднее Центре Транзитных Перевозок) не были устранены; в добавок к ним появилось огромное количество новых. При этом все незаконные доходы, как мы помним, впоследствии выводились посредством схем через "АзияУниверсалБанк".

Тот период, когда максимизация индивидуальных интересов произошла в руках уже второй семьи, и олицетворением ее стал Максим Бакиев, шутя можно назвать периодом «максимизации экономики».
В этой ситуации, конечно, народ тоже не выдержал и произошла апрельская революция 2010 года, повлекшая за собой значительные жертвы как на самой площади Ала-Тоо в Бишкеке, так и еще более трагичные последствия на юге страны.

Период правления А.Атамбаева выглядел как вполне сбалансированный, без попыток тотального использования государственных механизмов в интересах частных групп. Прослеживалось наличие стремления показать, что Президент следует всем правилам; именно по этой причине он демонстративно, по окончании срока своего президентства, ушёл с должности, но оставил на своем месте человека, который, следует полагать из последующих, полных негодования выступлений, должен был воплощать в жизнь его политику.

Немало тех, кто считает, что А.Атамбаев предполагал, вероятно, что контроль останется в его руках и президент С. Жээнбеков не будет ослушиваться его. По этой причине, возможно, он выбрал менее пассионарную фигуру в качестве преемника.
Не желая быть марионеткой, или, возможно, выполняя предвыборные обещания перед теми, кто поддержал финансово и организационно предвыборную кампанию, Президент С. Жээнбеков «скинул наездника», чем обусловил еще большие обязательства перед узкой группой, оказавшей финансово-организационную поддержку.

Как следствие, на парламентских выборах 2020 года быть беспристрастным арбитром не было никакой возможности. В результате две никому ранее неизвестные, но про-властные партии, набрав чуть более 24% голосов каждая, суммарно получают 91 место из 120 (более 75% мест). В то же самое время целый ряд именитых партий, определенно наработавших свой электорат, получают очень малый результат.

Народу становится очевидным, что этот парламент совершенно не будет решать проблемы населения, но в полной мере будет направлен на реализацию частных интересов узкого круга людей с хорошими финансово-организационными способностями, пришедшими во власть только ради, говоря образно, «отрезания все больших кусков пирога» для себя ценой обнищания простого народа. Поэтому и пошли стихийные митинги против очередного захвата государства, приведшие не только к аннулированию результатов выборов, но и смене власти.

В текущих условиях, будем надеяться, что весь предыдущий опыт Кыргызстана будет новой властью учтен и никогда больше наша страна не увидит попыток подчинения государства частным интересам малых групп. Более того, будем все надеяться и прилагать совместные усилия на институциональное развитие Кыргызстана и воплощение в жизнь активной государственной экономической политики, направленное на всеобщее развитие.

Бахтияр Игамбердиев