В казахстанском публичном пространстве прочно укоренилась одна особая форма национализма- национализм плача. Это не радикализм и не этнофанатизм, а скорее хронический ритуал самосожаления. Он строится на трех главных модулях: нас обманули, нас лишили, нас не уважают.

Этот тип мышления выглядит патриотическим, но по сути является деструктивной формой комплекса неполноценности, застрявшего в состоянии вечной жалобы.

Вопреки кажущейся искренности, "плачущий национализм" не приводит к мобилизации, росту или субъектности. Он культивирует образ нации как вечной жертвы:

- жертвы колониализма;
- жертвы урбанизации;
- жертвы русскоязычия;
- жертвы глобализации.

Плач заменяет проект.

Обида подменяет программу.

Месть становится симуляцией стратегии.

Парадоксально, но риторика "нас угнетали" - это отзеркаливание колониального нарратива, только с перевернутым знаком.

В обоих случаях казах оказывается объектом, а не субъектом.

В одном - дикарь, нуждающийся в цивилизации.

В другом - жертва, нуждающаяся в компенсации.

Вместо того чтобы выйти на позицию деятельной нации, нация запирается в роли вечного потерпевшего.

Травматический национализм не строит. Он вспоминает.

Он не реформирует - он рефлектирует.

Он не возвращает утраченное - он требует признания утрат.

В нем нет проекта будущего. Есть только архив боли.

Но нации не живут ради компенсации. Они живут ради реализации.

Современный казах должен освободиться от соблазна говорить о себе языком боли.

Быть казахом - это не страдать, а нести ответственность: за язык - не жалуясь, а говоря на нем, за землю - не обвиняя, а развивая ее, за культуру - не оплакивая, а производя ее.

Плачущие националисты не способны вести.

Они могут только звать назад.

Настоящий казахский национализм - это не рефлексия обиды, а программа действия.

Это не ритуал потерь, а воля к формированию - языка, государства, субъекта.

Мы не должны оплакивать то, что потеряли.

Мы должны создавать то, за что стоит жить.