В течение долгих лет у нас деградировали образование, медицина… Почти исчезли промышленность и сельское хозяйство… Деградировало всё. Это всё было в виду неолиберальной экономической политики, которую изначально выбрал наш первый президент Аскар Акаев. Теперь же необходимо засучить рукава и начать работать.

Кто-то может заявить, что наивно рассчитывать на развитие промышленности, когда есть такая мощная конкуренция на сегодняшний день со стороны других, крупных стран, например, Китая. Но следует учитывать, что, с одной стороны, конкурентоспособность Китая на сегодняшний день растет в виду технологического развития, но, с другой стороны, его конкурентоспособность несколько снижается в виду роста трудовых издержек.

То есть, если три десятилетия назад средняя оплата труда в Китае составляла порядка ста долларов в год, или, говоря образно, очень часто люди были готовы работать за чашку риса в день, на сегодняшний день средняя оплата труда в Китае составляет 13000 долларов в год. Это более чем в 5 раз выше, чем в Кыргызстане. За счёт этого, создавая производства на территории Кыргызстана, мы уже будем иметь конкурентные преимущества. Учитывая то, что наше производство будет базироваться на ресурсах, которыми мы обладаем, наша конкурентоспособность будет еще выше.

О появлении сравнительных преимуществ у соседей по региону в результате развития одной из стран говорили такие выдающиеся японские экономисты как К. Акамацу (Kaname Akamatsu) и Киоси Кодзима (Kiyoshi Kojima) в рамках парадигмы «взлетающих гусей» (flying geese model). В частности, эта модель предполагала, а в последствии и подтвердила на практике возможность более отсталых стран занимать определенные ниши в экономике и международном разделении труда в связи с тем, что в соседних государствах после определенной стадии развития определенные отрасли становятся неконкурентоспособными ввиду роста издержек на оплату труда в тех отраслях, где есть потолок производительности труда.

Например, первым гусём, так скажем, или ласточкой в стае взлетающих гусей, оказалась Япония, которая первоначально, после второй мировой войны, занималась производством текстиля и одежды. Но впоследствии, когда этот сектор экономики достиг потолка производительности труда и оплата труда перестала расти, но в то же время появились другие отрасли экономики, такие как автопром, производство телевизоров, радио и прочей электроники, где оплата труда была выше, люди, понимая, что лучше быть уборщицей или просто рабочим в новой отрасли, чем инженером в текстильной, начали максимально стремиться перейти в эти высокотехнологичные отрасли. Это привело к тому, что в текстильной отрасли Японии пришлось повышать оплату труда, чтобы хоть как-то удержать рабочих. В таких ситуациях конечная стоимость производства возрастает.

Как следствие это дает шанс для соседей, в случае с Японией, например, для Южной Кореи, сконцентрироваться на производстве текстиля, и также через некоторое время Южная Корея начинает инвестировать свои свободные средства, накопленные из текстиля в более технологичные отрасли. Происходит технологическое развитие и таким же образом через какое-то время производство одежды и текстиля в Корее становится не конкурентным.

Появляются такие страны как Тайвань, Малайзия и другие, специализирующиеся на текстиле и инвестирующие в высокие технологии. Вслед за ними впоследствии, в результате роста экономик в этих странах, текстильную нишу занимают Вьетнам, Бангладеш и некоторые другие страны. Таким образом одна за одной, переходя через стадию текстиля и прочих малотехнологичных отраслей, страны Юго-Восточной Азии переходили к более высокотехнологичным производствам, развивая собственные конкурентоспособные высокотехнологичные отрасли экономики.

В условиях Кыргызстана, богатого полезными ископаемыми, такими как редкоземельные металлы, поликристаллический кремний, целый ряд цветных и черных металлов, мы способны развивать собственную промышленность на базе богатой ресурсной базы. Но при этом надо учитывать, что мы не имеем права только лишь на добычу и продажу полезных ископаемых без дальнейшей переработки, поскольку это грозит истощением ресурсов, голландской болезнью и так называемым ресурсным проклятием.

То есть, если мы будем только лишь специализироваться на ресурсах, будь то добываемых из недр или аграрных, без дальнейшей переработки, во-первых, мы не получим высокую добавленную стоимость (а она максимальна при производстве конечной продукции), и экономика не сможет развиваться достаточными темпами, а во-вторых, нас ожидает голландская болезнь, при которой экспортируемое сырье может привести к удорожанию национальной валюты за счет значительного притока иностранной валюты, соответственно сравнительно дешевому импорту (с высокой волатильностью (или колебаниями) цен) и дорогому внутреннему производству, что означает не только невозможность экспортировать, но и окончательное исчезновение собственного производства.

Когда мы говорим о ресурсном проклятие это означает, что высоки риски того, что те люди, которые будут вовлечены в процесс производства этих ресурсов, а также чиновники в стране будут стремиться максимально обогатиться на добыче полезных ископаемых, а простому населению ничего не будет оставаться от этого, как это было во многих странах Африки, таких как Нигерия, где есть мизерная прослойка супербогатых, выросших на добыче нефти, и огромная масса сверхбедных людей. То есть без развития экономики пройдёт этот процесс, при этом будут значительные экологические последствия, истощение ресурсов, загрязнение окружающей среды. В конечном итоге Кыргызстан может стать просто ресурсной базой, или, по-другому, колонией других государств.

Кстати сказать, циркулировали идеи о передаче месторождения Жетим, богатейшего железными рудами целым рядом других полезных ископаемых, Китаю в счет долга Кыргызстана… Будем надеяться, что так не произойдет. Мы не имеем на это право! Ресурсы нужны стране, ее народу, нашим будущим поколениям. И использовать нужно их самостоятельно, рационально… Иначе «ресурсного проклятия» нам точно не избежать.

Недра, переданные в пользование иностранцам, в частности, как это было в Таджикистане, в Бадахшане, Китаю, при неправильных условиях соглашений, могут привести к потере контроля над территориями... Экологической катастрофе... Сами прозевали Кумтор в 1990-х... (О том, как это было можно посмотреть в статье ««Золотой скандал» и «золотой» договор: к истокам коррупции в Кыргызстане»).  А теперь и подавно можно упустить из виду данную проблему... Особенно в условиях, когда чиновники в государстве ни за что не отвечают, что было обычной практикой в Кыргызстане в течение трех десятилетий.
 
Отсутствие ответственности в принятии решений как причина неэффективности в Кыргызстане на примере недропользования
Среди важных проблем эффективности управления государством в Кыргызстане является отсутствие ответственности за принятые решения и отсутствие критериев эффективности деятельности чиновников. В этой связи эффективность их работы до находится на весьма низком уровне. Так, например, в ситуации с Госгеологией (Полное название- Государственное агентство по геологии и минеральным ресурсам), где лицензии до сих пор выдавали на уровне отделов, но при этом когда выясняются ошибки при выдаче лицензий, или, возможно даже всплывают коррупционные схемы, то за всё «отдуваться» в международных судах, «расхлебывать» проблемы и в конечном итоге расплачиваться приходится самому государству в целом. Имеются значительные имиджевые потери (на сегодняшний день уже весьма сложно находить инвесторов, готовых вкладываться в горнодобывающую отрасль Кыргызстана).

Нередко государство вынуждено выплачивать многомиллионные штрафы или издержки за сорванные контракты (как может произойти в случае с проектом по каскаду Верхненарынских ГЭС (хотя, возможно, вследствие поезди Президента С. Жапарова в Москву, судя по публикациям в СМИ, эта проблема может отойти на второй план); месторождение Актюз в Кеминском районе до сих пор проблемное). Государство несет судебные издержки за суды, длящиеся годами, оплачивая как дорогостоящих адвокатов, так и работу самих арбитражных судов, в случае поражения. И это все расплата за решения, принятые чиновниками нижнего и среднего звена, понимающими, что они там ненадолго и стремящимися максимально удовлетворить индивидуальный интерес на этих пусть невысоких, но весьма прибыльных позициях.

Как известно по результатам расследования ГКНБ, один из недавних руководителей Госкомитета промышленности, энергетики и недропользования связан с перераспределением двух третей имеющихся лицензий, в том числе на золото, воду и 333 — по углю. Согласно ГКНБ, «Там были манипуляции, отбирались, отзывались лицензии и выдавались другим. Это не обязательно, что выдавались людям, аффилированным с ним». Но предполагается, что 13 компаний, замешанных в этом деле, были непосредственно связаны с этим человеком». 

Следует учитывать, что кроме раздачи и перераспределения лицензий, Государственное Агентство Геологии фактически ничего не делает. Руководители отделов, раздавая лицензии, не могут влиять на дальнейшее развитие проектов по добыче и переработке. Нередко простые акции протестов на местах останавливают проект, начинаются судебные тяжбы, что влечет за собой убытки для инвесторов, отсутствие доходов для государства, дальнейшее отсутствие рабочих мест в регионах.

Нередко лицензии выдаются с рядом ошибок. Территории, уже переданные по лицензии одной компании под один вид полезных ископаемых выдаются (пусть даже частично) другой компании, что незаконно… И вновь судебные тяжбы… В которых, по весьма ангажированному закону «О недрах», аннулируют и не продляют лицензию той компании, у которой срок лицензии истекает первой… (То есть ошибка имела место по второй, а аннулируют лицензию первой!!! И неважно, что вторая, вероятно, была «подсадной», получившей лицензию якобы под разработку облицовочного камня, к примеру, но получает возможность «выдавить» компанию по разработке очень ценных редкоземельных металлов)   

Для решения всех этих проблем, возможно, наиболее целесообразным было бы поднять принятие решений относительно использования ресурсов Кыргызстана на уровень премьер-министра или вице-премьер министра, чтобы они, рассматривая эти вопросы, могли решать их комплексно, гарантируя инвесторам не только право на геологоразведку, но и на последующую добычу и переработку ресурсов.

В том случае, когда Госгеология была бы подчинена непосредственно правительству Кыргызстана, при непосредственной ответственности премьер министра, например, или вице-премьера (или министра геологии), то при выдаче лицензии все вопросы от разведки до добычи в полном объеме прорабатывали бы те, кто выдаёт лицензии ввиду их личной ответственности за весь процесс вплоть до осуществления эксплуатации на месторождении.

По мнению ряда опытных геологов, при комплексной государственной политике вполне разумным было бы осуществление полного цикла от геологоразведки до добычи и переработки полезных ископаемых руками государства. При этом государство само могло бы учитывать все факторы, включая экологические, и решать их соответственно. Но это тоже потребует значительной ответственности чиновников государства.

Поскольку в данной отрасли в значительной мере не используются иностранные материалы и технологии, то финансирование соответствующих проектов можно было бы осуществлять в национальной валюте, без поиска значительного финансирования извне. Иностранные инвесторы нам нужны в тех случаях, когда уровень наших технологий не позволяет осуществить работу качественно и безопасно.

Так, например, то что мы отдали «Кумтор» с подачи международного афериста Б.Бирнштейна в разработку компании «Камеко», ранее никогда не добывавшей золото, а только лишь уран на заре независимости можно считать ошибкой, потому что более высоких и безопасных технологий она не принесла. Этот проект должен был работать шахтным способом. СССР не начал его после открытия в 1978 году сказав, что «у нас еще нет технологий добычи золота на высоте более 4000 метров шахтным способом», а открытому способу (как он сейчас работает) была дана оценка как «опасный для уникальной природной экосистеме». При этом на текущей стадии я не сторонник расторжения контракта… Сейчас это невозможно… Нужно с управляющей компанией продумывать вопросы рекультивации ландшафтов после окончания проекта).

Поэтому к перспективному мегапроекту, имя которому Жетим, надо относиться со всей взвешенностью. Нельзя его кому-то подарить и потом десятилетиями переживать за экологию региона и здоровье населения.

К счастью, есть определенные сигналы, что Жетим, обладающий запасами почти в 2 млрд тонн железа, мы будем эксплуатировать сами, или в сотрудничестве с иностранными инвесторами, но не Китаем. Будет ли у нас иностранный партнер должно определяться нашей способностью эффективно развивать проект самостоятельно. Необходим детальный анализ всего месторождения и способов добычи. Например, весь горный массив Жетим-Тоо обладает семью перспективными участками, каждый из которых содержит до трехсот миллионов тонн железа. Минерализация одного из наиболее близких к бассейну реки Нарын участков, Дангы, гематитовая (Fe2O3, или красный железняк).

С учетом этого будет необходимо определить, каким способом этот участок эксплуатировать. Особенно в свете угроз для животного и растительного мира, поскольку этот участок наиболее близок к Нарынскому Государственному Заповеднику, и склон, прилегающий к реке, относится к охраняемой территории. В зимнее время на этот обогретый солнцем склон с противоположного затененного перемещаются животные из заповедника. В случае эксплуатации данного участка будет необходимо в полной мере учитывать экологические аспекты: строительство дороги для большегрузных автомобилей чревато угрозами для хрупкой экосистемы. Среди вариантов предлагается спуск добытой руды по трубе большого диаметра к основанию склона… Необходимо оценивать в таком случае уровень шума, и прочие факторы…

На другом участке, Курменты, который расположен далеко от заповедной зоны, руды магнетитовые (FeFe2O4, Fe3 O4), c концентрацией железа до 80 %. Там можно было бы использовать другие подходы. Все это достижимо, при постановке цели государством на развитие экономики. Добыча железа сама по себе нам ничего не даст. Нам необходимо развивать производство на основе собственного железа, включая развитие собственного листового железа, арматуры для строительства, труб.

В геологическом секторе нам обязательно необходима высокая роль государства для решения проблем организации производства. При начале каких-то бизнес-проектов в этой сфере с внешними инвесторами необходимо договариваться таким образом, чтобы государство имело контрольный пакет акций в этом производстве, но при этом оно должно гарантировать то, что производство действительно заработает, что государство доведёт проект до состояния производства и все проблемы вроде протестов населения государство должно взять на себя, конечно, не ценой нарушения интересов населения, но ценой нахождение обоюдно интересных и приемлемых вариантов решения проблем, в котором, кстати сказать, местное население должно иметь возможность не только участвовать в качестве работников предприятий (что у нас имеет место быть), но и, возможно, местные администрации должны получать определённую долю акций, чтобы они тоже могли влиять на принятие решений по их касающимся проектам.

Некоторые представители отрасли отмечают, что в последние годы управление Госгеологией очень часто происходило под руководством неспециалистов. В результате на сегодняшний день в целом профессиональных геологов в данном агентстве почти не осталось. Те же, что остались – старшего, пенсионного и пред-пенсионного возраста, которые скоро завершат свою трудовую деятельность и, соответственно, людей, способных профессионально решать вопросы геологии в скором времени вероятно не останется у нас в стране совершенно.

Такой же результат мы видим, например, в большинстве отраслей промышленности. Так, например, даже на работающих предприятиях, таких как АО «Дастан», как я понял из бесед, существует кадровый голод и так называемая возрастная «яма» - пробел работников среднего возраста, поскольку в 1990-х и 2000-х никто из молодежи не рвался работать на заводах… И это грозит потерей высококвалифицированных специалистов в ближайшее время.

Даже в наиболее сохранившемся энергетическом секторе имеет место сопоставимая ситуация. А некоторые отрасли, такие как производство электрооборудования, мы совершенно утеряли. Так, к примеру, если в прошлом мы сами производили кабель мощностью до 35 киловольт на Каиндинском кабельном заводе, то на сегодняшний день мы его совершенно не производим. Только импортируем. И при этом специалистов, способных прокладывать линии электропередач (ЛЭП) у нас практически не осталось (или их количество значительно ограничено). Если еще в девяностых наши специалисты не только прокладывали ЛЭП по всему Кыргызстану, но и ездили для этого в Россию, на современном этапе энергетические проекты, такие как Датка-Кемин, осуществляются руками иностранных (в данном случае китайских) специалистов.

Соответственно все эти направления мы утеряли. Но в долгосрочном плане имеет смысл некоторые из них заново возродить (и развивать те, что никогда не существовали, но нам они сейчас целесообразны и под силу) вырастив новое поколение специалистов.
 
Бахтияр Игамбердиев