Эксперты спорят, изменит ли новый президент США стратегию Вашингтона в регионе или сосредоточится на бизнес-интересах и энергетике. Дональд Трамп, известный своим нетрадиционным подходом, может предложить Центральной Азии новый тип взаимодействия: менее бюрократичный и более личностный, ориентированный на сделки и выгоды. Сможет ли регион превратить экономические переговоры в рычаг для укрепления своей независимости? Будет ли Трамп искать в Центральной Азии союзников против Китая и России или регион останется вне повестки Белого дома?

Участниками подкаста Majlis обозревателя «Азаттыка» по Центральной Азии Брюса Панниера были:

• Бакыт Бешимов, профессор Бостонского Северо-восточного университета США, экс-депутат парламента Кыргызстана и бывший посол в Индии;
• Ричард Хогланд, эксперт вашингтонского «Центра каспийской политики», в прошлом посол США в Казахстане и Таджикистане, а также временный поверенный в Туркменистане;
• Эрик Руденшольд, занимавший пост директора по Центральной Азии в Совете национальной безопасности США как во время первого президентского срока Трампа, так и при покидающим президентское кресло Джо Байдене.

За четыре года, прошедшие с первого президентства Трампа, в Центральной Азии произошли большие изменения, считает Брюс Панниер.

«Американские войска покинули Афганистан, а отношения между странами Центральной Азии и Россией изменились после полномасштабного вторжения в Украину. Расширились торговые пути, проходящие через регион, возникли новые проблемы, в числе которых [доступ] к энергетическим ресурсам и [другим] к важнейшим полезным ископаемым», – уверен Панниер.

По его мнению, отношения Центральной Азии с США после терактов 11 сентября 2001 года долгое время базировались на вопросах безопасности, но, похоже, теперь переходят в плоскость деловых интересов.

С ним согласен Эрик Руденшольд, который считает, что Центральная Азия определенно будет в поле зрения Трампа на посту президента, поскольку он «деловой человек». Аналитик предполагает, что при новом президенте США Центральная Азия не останется на «вторых ролях».

«В начале первого срока [Трамп] принимал президентов Казахстана и Узбекистана. Он инициировал далеко идущую стратегию национальной безопасности США для Центральной Азии, которая представляла собой семилетний комплексный подход к взаимодействию с регионом. И Центральная Азия сейчас «открыта для бизнеса». Средний коридор позволил наладить связи, которые интегрируют этот регион в западные торговые пути», – подчеркивает аналитик.

По его словам, сейчас, когда Казахстан напрямую транспортирует нефть через Каспий, а стратегические полезные ископаемые стали намного доступнее благодаря Среднему коридору – все это в совокупности «привлекательно для новой администрации Белого дома».

«Это уже не тот удаленный регион, каким он был раньше. Транспортные пути через Каспийское море приблизили регион к Турции, Европе и глобальным торговым маршрутам. Это открывает для Трампа возможности, которые раньше существовали лишь в теории, но теперь стали реальностью. Прежде всего, я говорю о поставках газа из Туркменистана через Каспийское море для смягчения дефицита топлива в Европе», – считает Руденшольд.

Он напомнил, что США «не располагают всеми ресурсами, необходимыми, чтобы конкурировать в сфере оборонной промышленности, производства технологий и полупроводников».

«Поэтому они будут полагаться на партнеров для получения некоторых из этих материалов. Так что это хорошая возможность как для новой администрации Трампа, так и для руководства стран Центральной Азии», – заметил эксперт.

Ричард Хогланд тоже считает, что новая администрация в США «неизбежно» сосредоточится на регионе – в силу геополитических причин.

«И не только на Центральной Азии, но и на Южном Кавказе. Дело тут в соседях, которые окружают указанные страны. На севере – Россия с ее продолжающейся разрушительной войной против Украины. На востоке – Китай, который стал одной из крупнейших держав мира. К югу – Афганистан, где в последнее время не было крупных [военных] кризисов, но в последние годы США сохраняют отстраненность из-за режима «Талибана». Наконец, есть Иран, который переживает период очень серьезных перемен, отчасти из-за того, что недавно потерял своего партнера на Ближнем Востоке в лице Сирии. Происходящие в регионе изменения неизбежно заставят Вашингтон обратить на него внимание», – говорит экс-посол.

Что касается бизнес-интересов США, то, по мнению Хогланда, в Центральной Азии наблюдается «некоторое недопонимание того, как функционирует рыночная экономика».

«Я неоднократно слышал от лидеров региона – будь то министры или советники президентов, – они говорили: пожалуйста, скажите вашим компаниям больше инвестировать в наш регион. Но рыночная экономика так не работает. Правительство США не будет стучаться, скажем, в двери ExxonMobil и говорить: мы хотим, чтобы вы инвестировали в страну Х. Сами государства должны создать условия, которые привлекут компании, которые затем будут принимать решение: достаточно ли перспективны инвестиции и будут ли они защищены правовой системой страны. Я думаю, необходимо устранить это расхождение в понимании инвестиционных процессов», – советует дипломат.

Политика стран Центральной Азии: «Не играть ни в чьи игры»

В свою очередь Бакыт Бешимов говорит, что Центральной Азии «пора переосмыслить подход к США через призму треугольника, в котором также присутствуют отношения с Россией и с Китаем».

«Что мы видим сегодня, после 30 лет независимости стран Центральной Азии, если исходить из недавних выступлений лидеров этих государств? Чему они научились? Во-первых, держаться подальше от опасных сопернических игр США, России и Китая. Во-вторых, помнить об издержках и выгодах отношений с этими державами и извлекать максимальную выгоду, лавируя между ними. Не допустить «украинизации» связей с Россией, стараться сохранять баланс и не превращать отношение к Украине в препятствие для позитивного взаимодействия с Россией», – считает экс-посол Кыргызстана.

При этом он придерживается мнения, что США «по-прежнему незначительны для Центральной Азии с точки зрения инвестиций и торговли», так как главными партнерами и инвестиционными игроками в регионе остаются Китай и Россия.

«Лидеры и политики Центральной Азии после трех десятилетий отчетливо понимают, что для США регион сам по себе не имеет большого значения. Он важен с точки зрения близости к России и Китаю. Вот почему им важно сохранить аутентичность, быть независимыми, не играть ни в какие игры: США против России или Китая, игры Китая или России против США. Поэтому они пытаются укрепить свою независимость через партнерство и сотрудничество с тюркоязычными государствами, поэтому отношения с Турцией так важны.

Вопрос в том, какими будут отношения с Турцией у администрации Трампа. Как она будет относиться к Китаю. Будет ли это партнерство или конфронтация. Все мы помним слова [выдвинутого Трампом на пост главы Госдепартамента США] Марко Рубио, что Россия для США – это, вероятно, проблема на 5-10 лет, а Китай – на 100. Он назвал Китай «заклятым врагом» Соединенных Штатов. Что касается взаимоотношений США и России, а если Соединенные Штаты договорятся с ней и разделят сферы влияния? Что в этой ситуации будет делать Центральная Азия? Важно задуматься об этом», – полагает Бешимов.

Помимо экономических и политических интересов в Центральной Азии США делали упор на защиту прав человека и основных свобод в регионе, напоминает Брюс Панниер.

«За последние несколько лет произошли такие резонансные события, как Кантар в Казахстане – кровопролитные Январские события, беспорядки в Горном Бадахшане – автономной области Таджикистана, случились каракалпакские события в Узбекистане и в 2020 году Кыргызстан пережил очередную революцию. Cмогут ли США поспособствовать демократическим реформам в регионе, который, похоже, движется в противоположном направлении?» – задается вопросом обозреватель.

Ричард Хогланд уверен, что вопрос прав человека будет влиять на политику администрации президента Трампа в отношении региона.

«Не потому, что его команда будет считать это главным пунктом повестки дня, а потому, что так называемая «индустрия прав человека» очень хорошо представлена в Вашингтоне и оказывает влияние на Капитолийский холм», – говорит он.

Вместе с тем, говоря о подходе США к соблюдению прав человека в Центральной Азии, экс-посол указывает, что Вашингтон часто ограничивается «передачей тезисов».

«Мы получали формулировки, которые должны были передать правительствам стран Центральной Азии. Мы садились с ними за стол переговоров, зачитывали текст, пожимали руки, после чего докладывали, что работа сделана. Но, извините, тезисы не меняют ситуацию. Другим, не слишком популярным методом было то, что я бы назвал «грозить пальцем» – обличать и стыдить. Когда в определенной стране происходили вопиющие нарушения прав человека, администрация США в Вашингтоне выпускала пресс-релиз, осуждающий конкретное действие. Такой подход не очень приветствуют в регионе», – говорит бывший дипломат.

Наиболее действенным способом Хогланд называет беседы тет-а-тет с влиятельными лицами стран региона.

«Объяснять ситуацию: если они позволят конкретному человеку выйти на свободу, это не приведет к смене власти и значительно повысит имидж государства в США, улучшит двусторонние отношения. В конечном итоге страны прислушаются, поскольку Соединенные Штаты по-прежнему остаются мировой державой и многие страны мира хотят хороших отношений с ними», – говорит Хогланд.

Профессор Бешимов не считает такой метод эффективным.

«Осуждение и обвинения в нарушении прав человека не находят отклика у лидеров региона. Они не воспринимают это всерьез. Скорее всего, они промолчат или резко отреагируют, как это сделали власти Кыргызстана год назад в ответ на критику США по поводу [несоблюдения] прав человека в стране», – считает экс-посол.

Он также отмечает, что помощь, которую США оказывают региону, в основном касается сектора безопасности.

«Это означает, что Соединенные Штаты в какой-то степени помогают укреплению авторитарных режимов в этих странах. И я склоняюсь к мысли, что администрация Трампа не будет уделять внимания соблюдению прав человека или будет использовать этот вопрос, чтобы оказать давление на государства Центральной Азии для получения геополитических выгод», – предполагает экс-дипломат.

Он также высказался по поводу вероятности визита Трампа в Центральную Азию. По мнению Бешимова, он может произойти «если США договорятся с Россией и перейдут к жесткой конфронтации с Китаем».

«Она создаст условие для такого рода визита с целью изменения парадигмы в регионе. Если же отношения с Китаем будут балансировать между конфронтацией и сотрудничеством, а отношения с Россией станут более позитивными, я не вижу смысла в его личном визите», – резюмирует Бешимов.

Перспективы С5 и роль США

Ричард Хогланд считает, что даже если Трамп посетит Центральную Азию, его приезд не приведет к радикальным переменам.

«Если не случится какого-то серьезного и долгосрочного изменения в политике США в Центральной Азии, крупные державы, которые ведут свои игры в регионе, не воспримут визит Трампа как нечто, меняющее правила», – говорит экс-посол.

По его мнению, США могут добиться долгосрочных устойчивых изменений в геополитическом ландшафте региона, если сфокусируются на укреплении формата С5, который был инициирован Вашингтоном и постепенно зажил собственной жизнью.

«Вспомним, что это администрация Барака Обамы ввела формат C5+1 и теперь он существуют в различных вариациях, вроде C5+Южная Корея, C5+Евросоюз, C5+Япония и так далее. Но что действительно интригует, так это то, что в последние годы лидеры этих стран стали на регулярной основе проводить встречи C5 в своем кругу и рассматривать идею институционализации этой группы на уровне международного объединения. Они пока не продвинулись в этом направлении, но я бы рекомендовал, чтобы политика США при Трампе с самого начала была предельно ясной: превращение С5 в международную организацию. [Более того], в последнее время они приглашают президента Азербайджана Ильхама Алиева. Видимо, пришло время сформировать C6, а возможно и C8, где страны Южного Кавказа и Центральной Азии будут единым объединением, в чем-то схожим с АСЕАН в Юго-Восточной Азии. Вместе они стали бы намного сильнее: сохранили бы независимость, территориальную целостность. При этом были бы международной организацией, которая выступала бы на мировой арене единым фронтом», – заключает Хогланд.