Руководство Владимирской области, кажется, не дрогнуло в своей решимости запретить религиозную одежду в учебных заведениях, несмотря на мощное давление мусульманских организаций и политических представителей республик Северного Кавказа. Все вроде бы остались при своих, уверенные в собственной правоте. И у каждой стороны есть аргументы.

Однако владимирский казус показателен. Он продемонстрировал, что создать обширный скандал на межконфессиональную и межнациональную тему может единственное слово, употребленное, возможно, не совсем корректно. Это слово – "хиджаб". В тексте приказа Министерства образования и молодежной политики Владимирской области оно было использовано через запятую со словом "никаб".

Приказ от 22 октября размещен на портале правовой информации 25 октября. В документ "Типовые требования к одежде обучающихся по образовательным программам начального общего, основного общего и среднего общего образования" внесен дополнительный пункт: "Не допускается ношение в образовательных организациях одежды и ее элементов, демонстрирующих религиозную принадлежность обучающегося (в том числе хиджабов, никабов и т.д.)". И когда текст вызвал неприятие у определенного круга деятелей, чиновники отреагировали так, будто не поняли, в чем вообще проблема.

На следующий день после публикации приказа ведомство выступило с пояснениями. Чиновники справедливо напомнили о светском характере Российской Федерации и давно принятых соответствующих правовых нормах на федеральном уровне. Они сослались на закон о свободе совести и закон об образовании, который некоторое время назад обновлялся именно в части, которая касается школьной одежды.

В редакции 2014 года говорится, что "организации, осуществляющие образовательную деятельность, вправе устанавливать требования к одежде обучающихся, в том числе требования к ее общему виду, цвету, фасону, видам одежды обучающихся, знакам отличия, и правила ее ношения". В отношении средней школы речь идет о предписаниях соответствующего ведомства, которым тогда было Министерство образования и науки РФ. Сейчас оно разделено на два министерства.

И такие требования Минобрнауки установило письмом от 28 марта 2013 года, где говорится об "устранении признаков социального, имущественного и религиозного различия между обучающимися". "В соответствии с определением судебной коллегии по административным делам Верховного суда РФ от 10 июля 2013 года № 19-АПГ13–2 запрет на ношение религиозной одежды в государственных и муниципальных школах вводится "во исполнение требований федерального законодательства об обеспечении государством принципа секуляризма и религиозной нейтральности системы государственного образования в целях исключения конфликта прав и интересов представителей различных религиозных конфессий, а также уважения плюрализма и свободы других лиц, не исповедующих никакой религии, или атеистов", – читаем в документе.

Упомянутое постановление Верховного суда от 10 июля 2013 появилось не на пустом месте. Причиной стал прецедент с недопущением школьниц в хиджабах в одну из школ Ставропольского края. Сейчас, когда приказ владимирского Минобразования всплыл в информационном поле, многие поспешили заявить, что это первый случай запрета на религиозную одежду для учащихся. Но это не совсем так. А может быть, и совсем не так. Казусом, повлекшим за собой законодательные последствия, стал случай в октябре 2012 года в ставропольском селении Кара-Тюбе. Там произошел конфликт между директором школы и родителями учениц, которых не допускали до занятий, потому что они носили хиджаб. После этого 19 июня 2013 года Госдума приняла упомянутые выше поправки в закон "Об образовании". Родители учениц дошли до Верховного суда, и 10 июля 2013 года высшая инстанция согласилась с постановлением правительства Ставропольского края о запрете девочкам приходить в школу в хиджабах.

Верховному суду пришлось рассматривать и другое подобное дело и решить его 11 февраля 2015 года аналогичным образом: отклонена жалоба родителей школьниц из Мордовии на запрет ношения мусульманского платка в школе.

Сам казус произошел в 2014 году, и в то же время подобный конфликт случился в московском мединституте имени Пирогова, ректор которого издал приказ о том, что для ношения студентами "недопустимы: одежда, указывающая на принадлежность к той или иной национальности или религии (в том числе национальные головные уборы)". В отношении студенток пришли к компромиссу: им разрешили носить медицинскую шапочку и платок или шарф, закрывающие шею.

С тех пор в разных регионах России местные власти приводили свои правовые нормы в соответствие с изменениями в федеральном законодательстве. Впрочем, на протяжении прошедших лет граждане неоднократно обращались в надзорные органы с просьбой проконтролировать законность правоприменения. Прокуратуры нескольких регионов выпустили разъяснения, среди которых есть и такое: даже если обязательное ношение формы закреплено в уставе школы (а значит, должно исполняться всеми учащимися), это не может стать причиной для недопущения ребенка к занятиям. Не пуская ребенка в школу, администрация учреждения нарушает его гарантированное ст. 43 Конституции право на получение образования, считают в надзорных органах. Но в таком случае, видимо, остается противоречие между двумя нормами, каждая из которых имеет конституционное основание.

Но в мусульманских республиках исполнение федерального законодательства имеет свою специфику. Скажем, в марте 2017 года парламент Чечни внес дополнительную статью в законопроект об образовании республики, дающую учащимся школ право носить одежду или символику в соответствии с их традициями и религией. При этом в пресс-службе регионального законодательного органа подчеркнули, что эта норма не противоречит статье 38 федерального закона об образовании. Если изучить многочисленные фотосессии из школ Чечни и других республик Северного Кавказа, то можно обнаружить, что наряду с традиционной национальной косынкой некоторые школьницы и студентки посещают занятия в хиджабах.

Так что приказ чиновников Владимирской области – всего лишь звено в межрегиональном бюрократическом процессе. Однако очевидно, что негодование мусульман вызвало то, как составлен документ. Во-первых, там выделены предметы именно исламского гардероба. Во-вторых, владимирские чиновники допустили ошибку, вероятно, потому что старались уловить общефедеральный административный тренд, но не разбирались в тонкостях. Всем памятна дискуссия минувшей весны о никабах – одежде, которая закрывает лицо, за исключением узкой щели для глаз. Тогда в результате сложного общественно-политического процесса удалось добиться от исламских организаций деклараций о недопустимости ношения никабов в общественных местах. Но богословы так и не смогли предоставить религиозное обоснование запрета. Решение приняли с использованием административного ресурса, ссылаясь на требования безопасности.

Хиджаб же оставляет открытым овал лица и позволяет идентифицировать человека. Дискуссии о мусульманском платке шли еще в нулевые годы, и в результате мусульманской общественности удалось отстоять этот вид одежды, например, разрешено так фотографироваться на документы. Хотя хиджаб в общем-то тоже пришел в Россию с Ближнего Востока вместе с импортом религиозного образования в 1990-е годы и в странах Средней Азии запрещен – все эти аргументы применялись и при обсуждении никаба, – требованиям безопасности он не противоречит. При этом платок, не закрывающий лица, стал настолько повсеместным явлением на улицах российских городов, что к нему все привыкли.

Что касается перечисления предметов гардероба именно мусульманок, то во время обсуждений последних дней высказывались предположения, что такой шаг был сделан исходя из практического смысла. Представители других религий просто не демонстрируют свою принадлежность в общеобразовательных школах Владимирской области, у них нет такого заметного маркера, как головной платок. Да и нет детей из таких семей в репрезентативном количестве в регионе.

Тем не менее, когда владимирские чиновники упомянули хиджаб и никаб через запятую и не стали раскрывать, одежду каких еще религий нельзя носить учащимся, мусульманская общественность обрушилась на этот документ. "Нелепой представляется ситуация, чтобы учителя снимали с учеников нательные крестики, кипы, платки и другие частные атрибуты религиозной принадлежности", – говорится в комментарии заместителя председателя Духовного управления мусульман РФ муфтия Дамира Мухетдинова, опубликованном 27 октября на сайте исламского объединения. Мухетдинов адресовал чиновникам язвительный вопрос, будут ли они снимать подрясник и крест с Владимирского и Суздальского митрополита Тихона (Емельянова), если он появится в какой-либо школе области.

Днем позже Координационный центр мусульман Северного Кавказа (КЦМСК) обнародовал свое заявление. Совсем недавно религиозное объединение возглавил муфтий Чеченской Республики Салах Межиев. Несмотря на то что муфтият Чечни и в целом КЦМСК поддержали решения властей многих регионов о недопустимости ношения никаба, владимирский приказ кавказские мусульмане осудили. В КЦМСК сочли, что в "документе особо отмечается запрет именно и только исламской религиозной одежды". "Хотели бы также обратиться к "борцам с платками девочек", чтобы свои усилия все же они направили на эффективную практическую работу по формированию в образовательных организациях традиционных российских духовно-нравственных ценностей, на профилактику деструктивной идеологии, на поддержку СВО, которая действительно является сегодня важнейшей миссией нашей страны, обеспечивающей национальную безопасность (мусульмане России это делают регулярно), а не занимались популистскими незаконными запретами религиозной одежды", – потребовали кавказские муфтии. Исламское объединение попросило федеральные органы власти дать правовую оценку приказу и, более того, "принять законодательные акты на государственном уровне, предусматривающие невозможность принятия органами власти субъектов РФ или иными органами нормативных актов относительно возможности запрета ношения обязательной религиозной одежды".

Владимирская администрация попыталась отбиться от претензий. Газета "Владимирские ведомости" рассказала, что 28 октября заместителю губернатора Владимиру Куимову был задан вопрос по теме хиджабов и никабов. "Этот приказ не новый, – ответил чиновник. – У нас были разные случаи, при которых подчеркивалась религиозная принадлежность. И дело не в школе и учителях, вопрос среди детей. Они реагируют по-разному. На этой почве происходят некоторые конфликтные ситуации. Поэтому в рамках закона Министерство образования и молодежной политики решило уточнить свой собственный приказ, который касается внешнего вида учеников в учреждениях государственной и муниципальной подведомственности". "Это не имеет никакого отношения к религиозным школам", – добавил Куимов.

Прошел еще день, и к критикам владимирских чиновников присоединились политические представители республик Северного Кавказа. Депутат Госдумы от Чеченской Республики Адам Делимханов в своем Telegram-канале рассказал о встрече чеченских парламентариев с депутатами Владимирской области. По утверждению Делимханова, ее итогом "стало решение совместными усилиями добиться отмены провокационного приказа". "Запрет хиджаба во Владимирской области – это грубое нарушение Конституции... Прикрывать эту дискриминацию заботой о внешнем виде в образовательных учреждениях – абсолютная провокация. Если кому-то во Владимирской области непонятны эти простые истины, то мы доходчиво объясним, что такое религиозные традиции и почему их нельзя бесцеремонно запрещать", – написал Делимханов. С критикой выступил и депутат Госдумы от Дагестана Султан Хамзаев.

В тот же день состоялась встреча патриарха Кирилла и муфтия Дагестана Ахмада Абдулаева. Telegram-канал Муфтията Республики Дагестан пишет: "Одной из тем обсуждения стал вопрос внешнего вида учащихся образовательных учреждений. Шейх Ахмад обратился к патриарху Кириллу с просьбой поддержать мусульман России в этом волнующем общественность вопросе. Было отмечено, что введение единой для всей страны школьной формы, которая предполагает ношение косынки, будет способствовать решению как проблемы социального буллинга в школах, так и сохранению традиционных ценностей всех верующих. А также не противоречит мировоззрению людей, воздерживающихся от проявления религиозных чувств". Глава РПЦ якобы "согласился с предложением муфтия Дагестана".

Правда, в публикации о встрече на сайте Московского патриархата о хиджабах не упоминается. Возможно, что по вопросу межрелигиозного мира патриарху и муфтию удалось достичь взаимопонимания. Но существуют нюансы. Глава РПЦ четко различает мусульманские народы РФ и мигрантов исламского вероисповедания. В последнее время он регулярно предупреждает, что приезжие могут заместить православную идентичность большинства россиян. Предостережение о недопустимости неконтролируемой миграции он сделал 31 октября. Но согласятся ли с таким разделением мусульмане? Скажем, Дамир Мухетдинов в одном из недавних интервью на сайте ДУМ РФ заявил: "Мы, мусульмане, говорим с позиций единого государства Алтын Урда (Золотая Орда. – "НГР"), существовавшего в XIII–XV веках. Его столица находилась в Сарае, а Сарай – город на Волге, между современными Астраханью и Волгоградом. Центр принятия решения для всего пространства, которое называлось Алтын Урда, находился там, то есть на российской территории. Так что наша совместная история насчитывает уже 800 лет как минимум. Для нас важно именно такое восприятие: Россия и наши ближайшие соседи – это единое пространство, и тюркский язык для русского человека – это, по сути, второй родной язык". "Поэтому страны ближнего зарубежья воспринимаются нами не как чужие. Мы, татары, как второй государствообразующий народ России, воспринимаем их как часть общего евразийского пространства", – считает исламский деятель.

Политолог Сергей Марков написал в Telegram-канале: "В Чечне народ считает, что можно ходить и в хиджабе, и без хиджаба. А во Владимире и во всех традиционных русских регионах именно народ считает, что девочек родители не должны заставлять в школу надевать хиджаб". Словно бы в подтверждение этих слов в соцсетях стали появляться ролики, в которых группы представителей общественности благодарят власти Владимирской области за "заботу о русских традициях".

Тема, невольно, наверное, поднятая на поверхность владимирскими чиновниками, обозначила что-то вроде водораздела, возникающего в отношениях регионов с федеральным Центром и между собой.