Заморозка (или, как говорят на Западе, иммобилизация) российских суверенных активов была проведена 28 февраля 2022 года. Она опиралась на решение Минфина США, запретившего транзакции с ЦБ РФ, ФНБ и Минфином РФ на территориях государств – членов G7 (американцы, как обычно, не церемонились с государственными границами и фактически обязали весь коллективный Запад следовать в своем фарватере). В тот же день аналогичный запрет ввел Совет ЕС. Аналогичные меры против ЦБ РФ и доступа РФ к британским рынкам капитала предпринимают в Лондоне. В тот же день якобы нейтральная Швейцария в беспрецедентном порядке присоединилась к санкциям ЕС и заморозила активы из санкционных списков.

В этот момент речь шла только о запрете Банку России распоряжаться своими активами, находящимися на территории объявивших санкции стран. О конфискации самих активов речи тогда не шло.

С одной стороны, западные лидеры были полны надежд на волшебную силу «санкций из ада» и ожидали, что российская экономика «в течение нескольких недель будет разорвана в клочья». С другой, нужда в деньгах для Украины на тот момент была не такой острой, а сами активы представляли собой на тот момент ценные бумаги (облигации). От их конфискации пользы не было никакой, если только не реализовать их на открытом рынке. Но попытка реализовать бумаги на 210 млрд евро неизбежно привела бы к существенному обрушению рынка, поэтому этот шаг даже не рассматривался.

В 2023 году, когда стало ясно, что ожидаемого краха России не произошло, начали обсуждаться варианты использования денежной части российских суверенных активов. На фоне продолжающихся споров о рисках нарушения суверенного иммунитета Еврокомиссия начинает проталкивать правовую схему использования доходов от замороженных резервов ЦБ РФ.

Причем первоначально схема выглядела так: принадлежащие ЦБ РФ облигации, депонированные в Euroclear, приносят денежный доход, который поступает на счета ЦБ РФ в том же депозитарии. И облигации, и денежные средства являются собственностью Банка России, но, поскольку действует запрет на транзакции с ЦБ РФ, распоряжаться этими деньгами Россия не может. Поэтому можно, юридически не изымая их у России, временно их инвестировать.

Поскольку инвестирование произошло без волеизъявления собственника, то и доходы от такого инвестирования, по мнению европейских политиков, собственнику принадлежать не должны.

Европейские политики предпочитают рассматривать полученную таким образом прибыль как net windfall profits – «чистую непредвиденную прибыль» депозитария – и подготовили юридические основания для использования этих доходов в пользу Украины. 20 марта 2023 года ЕС принял решение ежегодно направлять 2,5-3 млрд евро таких доходов на помощь Украине.

Деньги на украинские военные программы должны были идти через Европейский фонд мира. Он был создан для внебюджетного финансирования военных операций и оказания военной помощи получателям вне ЕС в марте 2021 года. Да-да, примерно за 11 месяцев до начала СВО, как будто дата обострения конфликта на Украине была известна заранее. Общий бюджет фонда на период 2021-2027 годов утвержден в размере 7,9 млрд евро, из которых Украине должно достаться 4,6 млрд евро, а среди других получателей помощи числились Грузия и Молдавия (показательная подборка, особенно учитывая год создания фонда).

Уже летом 2023 года на фоне провала контрнаступа ВСУ на саммите G7 страны коллективного Запада договариваются значительно увеличить масштаб помощи, и в октябре лидерами G7 принимается решение о выделении Украине займа в размере 50 млрд долларов под обеспечение будущими доходами от замороженных российских активов.

В марте 2025 года еще 2 млрд евро из доходов от российских активов было перечислено Euroclear в фонд поддержки Украины. В августе ЕС анонсировал перевод еще 1,6 млрд евро. Всего доходы от российских активов, размещенных в этом бельгийском депозитарии, за 2024 год составили 6,7 млрд евро.

Соблазн живых денег

Постепенно сумма купонных выплат уменьшалась, потому что часть облигаций погашалась и вместо ценных бумаг на счетах ЦБ РФ в депозитарии стали накапливаться живые деньги. Это резко изменило ситуацию. Если раньше европейские инициаторы конфискации опасались обрушить собственные финансовые рынки продажей принадлежащих России облигаций, то теперь у них перед глазами оказались деньги, которые им очень захотелось получить. Разговоры про изъятие российских активов резко усилились.

За были в первую очередь Польша, страны Прибалтики и Северной Европы. Против – глава ЕЦБ Критин Лагарп, которая еще в апреле 2024 года предупреждала о правовых рисках схем, где долг выпускается «под обеспечение» замороженных активов. В сентябре 2025 года, когда обсуждение конфискации вступило в решительную фазу, МИД Бельгии заявил, что конфискация суверенных активов – «не вариант» и что возможен «ужасный системный шок» для евро и репутации финансового хаба. Euroclear отдельно предостерегал от шагов, похожих на экспроприацию.

Даже Еврокомиссия отклонила требование Европарламента конфисковать 200 млрд евро российских активов. В отличие от безответственных парламентариев, в ЕК яснее видели риски прямой конфискации и пытались придумать схему, как заполучить эти деньги, формально не покушаясь на суверенные активы России.

Придуманная схема выглядит юридически сомнительно, но формально позволяет европейским странам заявлять, что никакой конфискации российских средств не происходит. Европейские страны создают проектную компанию (SPV – special-purpose vehicle) для помощи Украине, которая выпускает долговые бумаги на сумму общего объема денежных остатков на счетах ЦБ РФ в Euroclear.

Euroclear получает вместо кеша ценные бумаги – бескупонные облигации (zero-coupon), которые выпускает Европейская комиссия; по ним дают госгарантии владельцы SPV (страны ЕС и/или G7). Это защищает Euroclear от судебных рисков и заменяет ему «живые» деньги на обязательство ЕС. Формально российские средства «инвестируются» в долговые обязательства европейской SPV-компании, гарантируемые странами ЕС.

Компания распоряжается полученными средствами следующим образом. Примерно 45 млрд евро (50 млрд долларов) тратится на погашение кредита, выданного Украине странами G7 под будущие доходы от российских активов (что логично – от денег, переданных SPV-компании, доходов ждать не приходится). Оставшиеся 140 млрд или передаются Украине в качестве финансовой помощи, или используются для оплаты закупаемого для Украины вооружения. И те, и другие средства оформляются как выдача Украине кредита, который будет погашен из «репарационных платежей» России.

Дамоклов меч непродления санкций

В этой схеме все до безобразия просто. Но ее создатели не смогли обойти один неприятный для них факт. Российские активы были заморожены единогласным решением стран-членов ЕС сроком на шесть месяцев. Каждые шесть месяцев требуется продлевать «заморозку» единогласным решением.

Сейчас иммобилизация (в том числе запрет любых сделок с ЦБ РФ) держится на решениях Совета ЕС, которые каждые шесть месяцев продлеваются единогласно. Если к дате истечения продления не будет, общеевропейский запрет (в том числе на операции с активами ЦБ) перестанет действовать – и у инфраструктур (вроде Euroclear) больше не будет права удерживать эти средства. Тогда активы подлежат разблокировке.

Если боевые действия на Украине завершаются (и Россия не берет на себя обязательства выплаты репараций), оснований для продления иммобилизации российских активов не остается. Но такая ситуация может возникнуть и при отказе продлевать санкции хотя бы одной из стран ЕС.

Сейчас в Еврокомиссии лихорадочно ищут способ перейти от единогласного принятия решений к одобрению квалифицированным большинством. Это позволило бы преодолеть гипотетическое несогласие Венгрии, Словакии и Чехии (в случае возможного возвращения там к власти условно пророссийского политика Андрея Бабиша).

Еще один вариант решения проблемы в Еврокомиссии видят в переходе от продления санкций каждые шесть месяцев к принятию решений на более долгий срок. На самый крайний случай в ЕС вспомнили о военном декрете бельгийского короля Леопольда III, изданном в 1944 году. Он позволяет бельгийским властям в интересах национальной безопасности вводить запрет на вывод из страны активов. Правда, в Бельгии не в восторге от подобного поворота событий, потому что этот шаг сделает Бельгию крайней в правовом споре с Российской Федерацией.

Но как бы ни плели в Еврокомиссии вязь юридических терминов, с правовой точки зрения решение о предложенном ЕК использовании российских активов насквозь сомнительно. «Речь идет о планах по незаконному изъятию российской собственности, по-русски говоря – о воровстве»,

говорит об этом представитель Кремля Дмитрий Песков. Недаром глава европейской дипломатии Кая Каллас заявляет, что «пока не все страны ЕС поддерживают репарационный кредит». И среди тех, кто не поддерживает – одна из самых влиятельных, Франция. Ее лидер Эммануэль Макрон хорошо понимает, что речь идет именно о воровстве, – и потому требует «уважать международное право».

Но в логике Урсулы фон дер Ляйен главное другое. Если предлагаемую схему удастся протолкнуть, страны, ставшие гарантами обязательств SPV-компании перед Euroclear, окажутся перед выбором: или продлевать состояние войны на Украине, или готовить миллиарды для расплаты по своей части гарантий. И политика ЕК по продолжению конфронтации с Россией получит одобрение национальных правительств. По сути, перед нами попытка европейских бюрократов не мытьем, так катаньем, но заставить ведущие государства ЕС все-таки воевать с Россией. Потому что война станет для них напрямую финансово выгодной.

https://vz.ru/world/2025/10/2/1363652.html