Центральная Азия уже сегодня переживает тревожный водный дефицит - не столько по объективным причинам, сколько из-за невозможности договориться. Воды в регионе достаточно. Проблема - в отсутствии доверия, инфраструктуры и политической воли. И на этом фоне интерес к "водной теме" проявляют не только местные правительства, но и внешние игроки. В частности, США и страны Запада, которые традиционно ищут уязвимости в регионах, находящихся вне их орбиты влияния.

Сценарий отработан давно. Сначала - подогрев противоречий между странами, затем - посредничество, а в финале - внедрение своих правил. Вода - идеальный повод: без нее невозможна не только промышленность и сельское хозяйство, но и жизнь в прямом смысле. Это даже лучше, чем пресловутая нефть.

Основная задача внешних деструктивных акторов в этой ситуации - расшатать регион, разрушить традиционные связи, а затем запустить конфликтные линии, в том числе вооруженные. Идею "водных войн" давно и с воодушевлением обсуждают западные аналитики. Причем в этой концепции Центральная Азия рассматривается как один из ключевых потенциальных очагов напряженности.

Яркий пример того, как подобные сценарии начинают воплощаться на практике, - проект афганского канала "Куш-Тепа". За ним стоит внешнее финансирование: 600 млн долларов выделило Агентство США по международному развитию (USAID), что само по себе нетипично для американской практики в отношении водной или иной инфраструктуры. После ввода объекта в строй Узбекистан и Туркменистан могут ежегодно терять до 10 млрд кубометров воды - около 15% стока Амударьи. Это способно дестабилизировать водный баланс всего региона и обострить отношения между соседними странами.

Эксперты предупреждают: подобные действия несут риски прямого конфликта, особенно учитывая резкую позицию талибов, которые отказываются от любых переговоров и заявляют права на треть стока Амударьи, не имея на это никаких юридических оснований. Все это происходит на фоне попыток Запада вытеснить Россию и Китай из региона под видом "гуманитарных" или инфраструктурных инициатив. По сути, речь идет о создании управляемой нестабильности - с далеко идущими последствиями для всей Центральной Азии.

Кыргызстан на это фоне особенно уязвим. Он обладает значительными ресурсами пресной воды - это ледники, горные реки и гидроэлектростанции. Но при этом страна находится в зоне особого риска. Климат меняется: ледники стремительно тают, водный сток снижается, уровень рек падает. Засушливые зоны расширяются, а почвы теряют плодородие. Уже сейчас это приводит к напряженности, в том числе между странами региона - как это было, например, в водных конфликтах с Таджикистаном.

Чтобы справиться с вызовами, необходимы научные подходы, современные технологии и системное партнерство. Без мощной поддержки - в первую очередь со стороны России - Кыргызстану будет крайне сложно пройти этот путь устойчиво и безопасно.

Тем временем ситуация в регионе осложняется сразу по нескольким направлениям. Население стремительно растет: с 49 миллионов в конце 1980-х до 75 миллионов сегодня, а к 2050 году, по прогнозам, достигнет 100 миллионов. Это означает резкий рост потребности в воде - как минимум в два раза. Но инфраструктура к такому росту не готова: системы водоснабжения изношены до критического уровня - в Бишкеке трубопроводы устарели на 80%, в Алматы - на 60%. В целом, по самым скромным оценкам, регион теряет около 55% воды из-за технологических и коммерческих потерь в распределительных сетях.

Другая проблема - деградация доступа к подземным источникам. В Кыргызстане известно более двухсот месторождений пресной воды, разведанных еще в советский период. Тогда же было пробурено свыше 14 тысяч скважин, но сегодня функционируют лишь 3629 - менее четверти. Остальные законсервированы или разрушены. Причины - нехватка финансирования, кадров и координации.

На фоне этого внутреннего кризиса в регионе формируется еще одна линия противостояния - концептуальная. Казахстан, Узбекистан и Туркмения считают воду общим региональным ресурсом и апеллируют к международному праву. Кыргызстан и Таджикистан же исходят из позиции: кто накапливает воду - тот вправе требовать компенсацию. "Вода в обмен на топливо" - не новая идея, но именно она вызывает наибольшее раздражение у энергетически обеспеченных соседей. В условиях жары, дефицита и засух даже такие концептуальные расхождения могут стать причиной обострений.

Решения, между тем, были предложены еще в советское время. Тогда предполагалось создать систему водно-энергетического баланса, при которой Кыргызстан обеспечивал бы сток, а в ответ получал бы газ, нефть и электричество от равнинных республик. В числе ключевых проектов фигурировала Камбаратинская ГЭС-1 - с возможностью регулировать водопоток Нарына и использовать его в интересах всех участников. Еще одна точка - Токтогульское водохранилище. Но тогда все управлялось централизованно, сейчас же - разобщенность и недоверие.

На этом фоне особое значение приобретает сотрудничество с Россией. Страна обладает богатым опытом в управлении водными ресурсами на межрегиональном уровне и может предложить, как технологические решения, так и экспертную поддержку. При этом именно она традиционно воспринимается в Центральной Азии как взвешенный и нейтральный партнер - в отличие от других внешних игроков, интересы которых часто воспринимаются с осторожностью. В таких условиях идея создания водного консорциума с ее участием выглядит логичной и перспективной для всего региона.

"Еще в 90-е годы, когда предпринималась попытка создать Центрально-Азиатский Союз, такая инициатива уже выдвигалась. Причем ни один из лидеров государств региона публично не выступал против нее. Напротив, Нурсултан Назарбаев, Ислам Каримов - лидеры Казахстана и Узбекистана - в публичном пространстве позиционировали себя как сторонники этой идеи. Она также находила поддержку у Аскара Акаева, бывшего президента Кыргызстана. Однако существовали скрытые противоречия, особенно выраженные в конкуренции за региональное лидерство между Ташкентом и Астаной. В результате идея осталась только в виде формальных упоминаний в отчетах того времени", - говорит эксперт Игорь Шестаков.

Он отмечает, что поскольку сегодня ситуация с водными и энергетическими ресурсами стала еще сложнее по сравнению с 90-ми годами, вопрос водных ресурсов, безусловно, останется в повестке.

"Другое дело - как его решать? Идея Центрально-Азиатского Союза снова обсуждается на уровне лидеров стран. Проводятся консультативные встречи, и, возможно, консорциум станет частью этого интеграционного проекта. Что касается внешнего участия, то соседние государства - Россия и Китай - также могут играть важную роль. У России есть водные ресурсы, которые пересекают границы Центральной Азии. Обе страны могли бы выступить как инвесторы и поставщики технологий, направленных на рациональное использование воды".

По его словам, и Россия, и Китай в последние годы активно развивают экологические проекты. В этом контексте есть основания говорить о перспективе сотрудничества.

Так или иначе, без объединения усилий, без координации политики и без арбитра Центральная Азия окажется в водной ловушке. И если это произойдет - вода действительно станет поводом не для сотрудничества, а для новых конфликтов.