В последнее время часто стали говорить и писать о малой и большой вселенной Чингиза Айтматова. Замечали ли вы некий парадокс нашего времени: Прошлое продолжает жить настоящим, и его истоки продолжает питать будущее. Чем дальше мы удаляемся от прошлого, тем ближе оно нам становится? Отвечая на этот вопрос я хорошо понимаю, что вселенная Айтматова – это не отдельная область объективной действительности и не мир в целом, но мир и человек, рассматриваемые в свете определенной задачи: найти место человека в этом мире – и, следовательно, узнать их связь с реальными потребностями современной жизни. Сказанное приложимо и к жизни самого гениального сына кыргызского народа Чингиза Торокуловича Айтматова.

В оценке его духовно-художественного наследия происходит постоянная циркуляция, брожение различных идей, захватывающее даже самые древние пласты архетипов – мифов. Вселенная Айтматова растет не по способу “кирпичной кладки”, ее “фундамент” не остается незыблемой и неизменной основой. Скорее она растет по способу живого организма, где все обновляется, и тем не менее в нем всегда было можно узнать основные черты философии минувших эпох и услышать гул и отзвук жгучих и глобальных проблем последовательно поднимавшиеся философами Востока и Запада. Георг Гегель в своей директорской речи перед гимназистами привел такое сравнение: “Как Антей обновлял свои силы соприкосновением с матерью-землей, точно так же и всякий новый расцвет, и возрастание литературы и просвещения возникает путем обращения к древности”. Имея в виду художественную литературу и культуру, он далее сказал, что “совершенство и красота этих мастерских творений должна быть духовной купелью, крещением для непосвященных, дающим душе неизгладимый отпечаток и сообщающим вкус к литературе и культуре”.

При всем своем богатом воображении классик немецкой философии Гегель, однако, и представить себе не мог того расцвета литературного творчества Чингиза Айтматова. Мы переживаем ныне великое наследие мастера пера XX века, которое входит во все художественные поры жизни нашего общества, сказывает огромное воздействие на все его сферы. И поэтому естественно и закономерно что в связи с 90-летием Чингиза Айтматова, с новой силой сейчас возрождается интерес к великому писателю – классику, как к духовно-художественному феномену всего человечества.

И вот что еще любопытно. В прошлом веке интерес к Айтматову был почти уделом литераторов. В наше время произведениями Айтматова заинтересовалась сама философия, прежде всего в ее лидирующих областях – в герменевтике и экзистенциализме. Это такая философия, когда кординальные изменения экономической, политической и социальной сферах разрушают установленный порядок, когда человек начинает испытывать кризис ожидания, надежд на будущее. Происходит, то что можно назвать опрокидыванием традиционных норм, дезорганизация сознания человека. Не обнаружив долговременных ориентиров человек впадает в состоянии усталости от своего бытия. Причем это усталость приобретает окраску неизбывности, « Смятение душ», неопределенности, если угодно, этой философии экзистенциальности. И мы только сейчас получаем возможность оценить по достоинству вклад Айтматова в познание внутреннего мира, Внутренних бездн, которые таятся в душе человека: «Человеческая душа-ларец с множеством неразгаданных загадок.

Возрождение интереса к философии мысли Айтматова имеет место не только в ученых кругах, но и в среде учащихся молодежи, особенно студенчества. Однако этот интерес, к сожалению, плохо удовлетворяется существующей литературой: она носит либо сугубо академический характер, либо рафинированный учебный, где айтматовская философия излагается отдельно от достижений современной науки философии, а эти последние обычно никак не связываются с историей философских исканий Айтматова. Но именно выяснение этой органической связи и преемственности и представляет собой захватывающую и актуальнейшую проблему дня.

Поэтому я видел задачу данной статьи прежде всего в том, чтобы взглянуть на Айтматова глазами современной философии, обрисовать место и значение его мысли в системе всех последующих научных достижений, вычленить те философские идеи Айтматова, которые оказали могучее воздействие на все дальнейшее развитие человеческой культуры. Мысль Айтматова не мертвая учёность, имеющая только исторический интерес, мне представлялось важным и интересным показать, как идеи Айтматова продолжают свою жизнь – в развитой и модифицированной форме – в прозе XXI века, и как они оживают в развитии современной философии.

При этом хотелось изложить не просто готовые завоевания айтматовской философии, а показать сам процесс поисков через живую судьбу мыслителя, через столкновение его идей, обрисовать, так сказать “биографию” его философских идей в их возникновении, становлении и развитии, помочь читателю пережить те усилия творческой мысли Айтматова, которые привели его к великим литературным достижениям.

Раскрывая философские взгляды Чингиза Айтматова, я стремился не ограничиваться изложением его учений в тех формах и рамках, в которых они возникли, а мысленно продолжить логику его рассуждений, показать, к каким выводам она в конечном счете приводит, «раскрутить внутреннюю пружину» той или иной идеи. Такой подход, думается, позволяет дать оценку айтматовской философии с позиции широкой исторической перспективы, протянуть “ниточку” из древности в современность.

Не секрет, что значение философии в литературно-художественном творчестве Айтматова либо извращается, либо вообще ставилось под сомнение позитивистски ориентированными кругами ученых-академиков. (Салиев А., встреча с отчей землей, Кыргыз маданияты, 1970, 30 сентебря, с.11-12) В лучшем случае ей отводиться роль служанки литературоведения, вернее древнего народного фольклора, за которым она послушно следует по пятам и данные которого по-разному интерпретирует. Но на примере айтматовской мысли в повести “Прощай Гульсары” ведь особенно ясно видно, что философия играет синтезирующую роль по отношению к древним киргизским фольклорным мотивам, предвосхищает в известной мере их достижения, что она выполняет также мировоззренческие функции и эмоционально-смысловые нагрузки в художественной структуре его произведений.

Можно сказать сильнее, айтматовская философия создала такой развитый, диалектически гибкий и богатый понятийно – категориальный аппарат, что современные произведения художественной литературы нашего времени во многих отношениях все еще до него не дотянули. Однако упрекать за это современное художественное слово, иронизировать по поводу его категориальной бедности было бы столь же смешным занятием, как и сечь всемирную историю за то, что она движется слишком медленно, тут также не следует впадать в однобокую крайность.

Если современное состояние литературы беднее айтматовской философии в формах умозрительного мышления, то оно, конечно, неизмеримо богаче ее в содержательной разработке тех художественных форм, которые литературой уже давно усвоены. Литература движется за философией, но не дублирует ее результаты. Она движется скорее, как сухопутная армия, кропотливо отвоевывающая у противника территорию метр за метром в изнурительных и долгих боях вслед за стремительными виражами самолета-разведчика. Прослеживая роль философских идей Айтматова в исторических судьбах познания мира и человека, я пытался выяснить ту платформу, на которой возможно дальнейшее сближение философии и художественной литературы.

В центре нашего внимания находится не вся история философии, а лишь сравнительно небольшой ее период. Именно эпоха ХХ века была эпохой рождения и становления такой философии, которая стремилась дать ответ на все загадки человеческого бытия. Она не отрывает еще человека от природы, небо от земли, идеальное от материального, идеалистическую сторону явления от материалистического. Она выступает в качестве предтечи не только всей последующей философии, но и всей последующей литературы, - в качестве того исходного целого, того рационального зерна, из которого выросло затем многоветвистое древо и вселенной Человека, вселенной Айтматова.

Разумеется вселенная Айтматова предполагает изучение всей предшествующей духовной художественной культуры человечества. Но не простое ее изучение, а критическую творческую переработку всего этого наследия предков, овладение им, трансформацию этого общественного богатства в мое, личное достояние, в деятельную энергию моего интеллекта, его невидимые орудия.
Такой подход же был характерен и для самого Чингиза Айтматова. Еще с детства он усвоил привычку, которой следовал всю свою сознательную жизнь: сопровождать обширные выписки из прочитанного собственными размышлениями. Изучение новой области философии XX века всегда было для него одновременно и исследование этой области. Не пассивное школярное штудирование чужих мыслей и учений, не складывание их в свалке в своей памяти, а неутолимое стремление, оттолкнувшись от них, пойти дальше, довести их до рационального и логического конца, сделать их инструментом и строительным материалом, с помощью которых возводить собственные миры, собственную вселенную, рожденные от слова, - вот что отличало Айтматова с молодости.

Как пишет Айтматов: «Возвращаясь к Достоевскому, смею добавить, что быть «больше человеком» - значит больше развивать воображение, расширять своё представление о жизни, быть или, вернее, стремиться стать «свидетелем незримого». Тогда, думаю, человек способен приблизиться к ощущению вечной, всеобщей жизни. Этот титанический труд выводил его на передний край человеческой культуры, готовил к прометееву подвигу в мировой художественной литературе.

И я думаю, что в общем и целом таков же – конечно, с поправками на меру таланта и меру индивидуальности – путь каждого человека к духовному обогащению, пусть самому скромному, общечеловеческой культуры. Но нельзя быть культурным человеком игнорируя литературно-художественную культуру Айтматова и его основной философский вопрос: “Как человеку человеком быть?”. Я рискну выразиться даже более категорично: без них нельзя достичь подлинных творческих успехов ни в одной конкретной области человеческой деятельности. Как и литература, так и философия тяготеет к целостному восприятию мира, в центре которого стоит человек. В исследовании этой проблемы также были допущены определенные перекусы. Так преувеличивая в одну сторону данного вопроса, оставляли без внимания другие важнейшие аспекты. В нашей советской философии больше внимания уделяли условиям материальной жизни общества, способом производства, взаимоотношению производительных сил и производственных отношений, базису и надстройке, политике государства.

В результате всего этого забывали реального конкретного человека. Упускалось то, что производительные силы и производственные отношения есть отношение самого конкретного человека. История производства, по убеждению Айтматова, прежде всего, начинается с реального существования конкретных индивидов, личностей из которых складывается наше общество. У этого человека, личности есть сознание, мышления, чувства. Нравственность ни есть некая абстрактная норма, а является человеческой нравственностью. Нравственность считает Айтматов изначальным и наиглавнейшим законом бытия человека.

История тоже не является некоей абстракцией, а есть реальная история живых человеческих индивидов. «Ведь история-это люди, их действия и ничто другое». Сам реальный человек у Айтматова является актёром и зрителем всего исторического процесса. Цель исторического развития ни есть некоторый абстрактный идеал, а развитие самого человека, которое в свою очередь обусловлено условиями материальной жизни людей. Последние положительны или отрицательны в зависимости от того, насколько способствует раскрытию потенциала человека, создают возможность для развития человека, его природы, социальной жизни, мышление, свободы, чувственности, сознание, разума.

В историческом развитии учит Чингиз Айтматов считается не состоятельной такая общественная форма, которая калечит человека, в условиях которой человек не может получить достаточных возможностей для своего развития. Человек не должен быть превращён винтик, профессионального кретина.

В условиях так называемого социализма или тоталитарной системы продолжала иметь место отчуждение человека, как сказал Чингиз Айтматов, человек превратился в « Газетного человека», который зазубрил какие-то принципы и живёт с этими зазубренными абстрактными принципами. Это не живой человек, а человек, у которого вынуты человеческие сущностные силы, человеческие чувства.

Философия уже поэтому играет исключительную роль в духовном обогащении личности, что она является, образно говоря, квинтэссенцией теоретического развития человечества, синтезирующим итогом предшествующего прогресса познания. Философия Айтматова бросает первый луч света на те области, куда со временем литература приходит во всеоружии литературных методов, и литературного оснащения. Иногда она опережает литературу на десятки столетий. Айтматовская философия в этом отношении представляет собой наиболее яркий пример. Он взглянул на природу человека глазами герменевтика и увидел нечто совершенно новое, небывалое, на первый взгляд фантастическое как сфинкс, как кентавр – он увидел то, чего никому до него увидеть было не дано: единство истории иноходца Гульсары и истории табунщика, Танабая – воплощенное единство противоположностей в их непрерывном движении.

“Конь всегда и всюду рядом с человеком. Он его духовная опора, его крылья” – так издавна говориться в кыргызском народе. Особые трудности возникают у писателя при встрече с социальной, политической, духовной кентавр-проблемой. Исследуя феномен семантического дифференциала Айтматов показал, что у многих людей на уровне восприятия социалистических ценностей происходит их смещение, создание образа кентаврастических образований, которые трудно поддаются логическому объяснению.

В канве наших рассуждений важно не забыть одно принципиальное положение: кентавр реально никогда не существовал-он порождение фантастических представлений людей о неких мыслимых образах, явлениях и процессах. Образ кентавра отражал парадоксальное состояние сознание человека, порождавшего феномен, которого не было в реальном мире. Своеобразное осознание и представление воображаемого мира воплощалось в образе, означавшем возможность совмещение несовместимого. «Всё что происходит в нас и с нами, вершится через слово». Задавая такой трудный вопрос « Как одолеть словом материю зла?» писатель верит, что слово может победить зло. Иначе говоря, кентавр-воплощенное несовместимость разных начал, каким-то образом преодоленное, что можно представить как метафору сочетание несочетаемого.

Более обстоятельный анализ работ Айтматова свидетельствует, что в ходе познания окружающего мира человечество столкнулось с необходимостью дать объяснение не просто определенным противоречиям, их специфическим проявлениям, получившим название кентавров, а их особым формам реального существования, по своей сути отражавшим проблему, возникшую в результате сопоставления данных наблюдений и их мысленного анализа.

Что касается общества мы встречаемся с особым классом феноменов общественной жизни, которые в самом общем виде можно охарактеризовать как «Сочетание несочетаемого». Попытка выявить сущность и специфику каждого феномена потребовала от Айтматова осмыслить специфические моменты, которые как реальность духовной жизни человечества на предшествующих этапах его развития осмысливались или трактовались сильных позиций по сравнению с постулатами современной теории познания. Исследование кентавр-проблем позволяет обратить наше внимание на малоизвестные и спорные проблемы природы познания и преобразовательной деятельности, их взаимодействию, выявить ряд особенностей соотношений знания и реальности, условия достоверности и истинности знания.

Если анализировать симбиоз взаимоисключающих ориентаций в сознание человека, то кентавризм Айтматова можно объяснить по-разному. Прежде всего ещё раз напомним, что кентавр-особая форма противоречия, особое проявление парадоксов. Это не просто противоречие, которое присуще сознанию человека. Это такое состояние сознания и знание тоже, которое отражает сочетание несочетаемого. То есть разум человека не может объяснить одновременно существование двух взаимоисключающих начал. Следовательно, мы встретили класс явлений которое имеет характерные особенности познании мира.

Обобщая можно сказать, что кентавр-проблема Айтматова является особенной, специфической, но не исключительной формой парадоксальности, которое существовало на всех этапах развитии человечества. Современное состояние общественного сознания и деятельности не избавляет от самых разных проявлений кентавризма. Более того, по мере проникновения макро- и микромиры, в тайны природной общественной жизни мы все больше встречаем явление процессов, которые на прежнем уровне и присуществующих методов познания невозможно объяснить.

Кентавр-проблемы отражает особый случай поиска ответа на непознанные объективные процессы. Они, как правило, возникают на стыке науки а практики, где наши познавательные возможности по каким-то причинам ограничены. По мнению М. Поланьи, рождение парадоксов (кентавр-проблем) не мало способствуют отсутствие «логического моста» между теорией и фактами, ибо « в каждом акте сознаний присутствуют в качестве насущно необходимого элемента знания-страстный вклад познающей личности».

Для познания кентавр-проблемы очень важно на наш взгляд применение принципа неопределенности, ибо она может проявлять себя по-разному. Процессы, связанные с открытием принципа неопределенности, позволили Л. Ландау утверждать, что «Человек в процессе познания природы может оторваться от своего воображение, он может открыть и осознать даже то, что ему не под силу представить». Кентавр-проблема может существовать на подсознательном уровне, когда человек не подозревает, что является носителем парадоксального сознания и поведения.

То, что он обладает кентавристским сознанием, очевидно для Айтматова, а не для самого человека, который почти всегда не замечает своей противоречивой позиции, демонстрирующей иррациональной потенциал реально функционирующего сознания. Не менее редки ситуации в природе и обществе, тогда встретившиеся писателю феномены не могут быть объяснены предшествующим знаниям. Тогда на первый план могут выйти интуиция, гипотезы, ассоциации, когда решение проблемы в одной области знаний может быть перенесено и апробированно в другой области, даже при кажущейся недопустимости такого приема.

Кентавр-проблемы в наши дни имеет выраженную тенденцию просто своих проявлений в период деформации общественно-политических отношений, нарушенных социальных связей, нестабильности отношений власти и народа. В период кардинальных социальных изменений она в определенной степени становится нормой, характерной для поведения и сознания современного человека.

И наконец, незнание или игнорирование кентавр-проблемных ситуаций в современном кыргызском обществе обрекает наших политиков и обслуживающих их советников на ложные выводы, создает условие для провала их политических действий особенно тогда, когда они продолжают мыслить и действовать по ложному принципу линейности развития, не видя не только диалектических противоречий, но и парадоксальности многих политических ситуаций.

Учиться мыслить по айтматовски – это значит задавать природе, обществу такие вопросы, которые им никто еще не задавал, неустанно искать новые, неожиданные пути для нерешенных общественных проблем, не уходить и не убегать от острых социальных вопросов, противоречивых политических ситуаций, а стремиться постигнуть их в этой философской остроте и противоречивости.

Именно эти обстоятельства имел в виду и молодой Маркс, когда писал, что “первой основной философского исследования является смелый свободный дух”. И не этот ли дух философских исканий Айтматова таких неуемных и бесстрашных, таких противоборствующих и с такой необходимостью вытекающих друг из друга, порождающих в их диалектических столкновениях цепную реакцию его новых идей, не они ли вырвались джином из бутылки в новые и новейшие времена нашей человеческой истории?

Мир пестр, многокрасочен, многообразен. Нас окружает бесчисленное множество самых различных явлений и предметов. Тем не менее мир этот не распадается, он сохраняет единство и стройность. За айтматовской пестротой его угадывается некое связывающее, но невидимое единство. Это как изменчивое море. Оно может быть гладким и бушующим, тихим и ревущим, бирюзово-ясным и темно-зловещим “Переливаясь зыбкой синевой под солнцем, море было почти черным и необозримо пустынным”. Но за всем этим кроется нечто фундаментальное: одна первооснова, одна сущность, благодаря которой море всегда остается морем. “И море все также рябилось, насколько хватал глаз, бесчисленными бликами живой, колышущейся воды”.

Айтматовский философский вопрос заключается в том, не имеет ли и мировоззрение в целом свою первооснову, из которой исходит все его многообразие, то, из чего все рождается, и в чем гибнет? И если да, то что это за первооснова? Айтматов решил, что такой первоосновой является вода. Почему именно вода? “Кругом простиралась вода, только вода. Вода возникла сама из себя, в круговороте своей – в черных безднах, в безмерных пучинах. И катились волны по волнам, растекались волны во все стороны бесстороннего тогда света: из ниоткуда в никуда...”. “Кругом лежала великая вода – вода без берегов, без начала, без конца”.


Его вопрос тревожит всю современную философскую мысль. В чем первоначало вселенной, каковы источники мироздания? Что лежит в основе всего сущего? Для Айтматова открыта вся мать – земля, ибо для него весь мир – родина для высокого человеческого духа. Мысль о Земле, как о живом теле, также логично вытекала из самого духа айтматовской философии. Гений Айтматова проявился в том, что его первоначало сущего – вода, земля, огонь и ветер – соединяют в себе и черты материальности, субстанциональности и черты движущей силы, энергии, черты чувственной, эмпирической реальности и существенного, всеобщего. Огонь у Айтматова выступает как символ постоянного изменения в мире, вечного становления сущего, его горения и превращения в иное. В пламени айтматовского огня весь мир приобретает столь же текучие формы, какие он приобрел под пристальным взором современной квантовой физики.

Образная символика яркого ночного костра в повести “Материнское поле”, как бы проникающего во все явления в мире, словно светящегося в каждой вещи, составляющего ее жизнь и смерть, ее дух, ее сущность, то что связывает ее с пожаром Мировой войны – эта символика для Айтматова настолько явственна, чувственна, зрима, осязаема, что он смотрит на мир словно сквозь дымку костра “А над сопкой витал голубой дымок, угасающего на круге сигнального костра”. В этой дымке реальность приобретает мерцающие, колеблющиеся, воздушно – подвижные, переходящие друг в друга релятивные формы, она словно сгорает в этом огне. И рождается химерический и чувственно – натуралистический образ вселенной, превращающийся в дым.

Трудно сказать, чего здесь больше – прозы, поэзии или философии, наивной символики или глубокого смысла, вакхического ясновидения или научной интуиции. Во всяком случае, его содержание чрезвычайно богато. Раскрыть его можно, например в том смысле, что материя яркого костра бесформенна и неопределенна, остывая, она образует известные стихии: землю, воду, огонь, рождает также и – души людей. Наш мир живой только потому, что это остывший мир, в нем недостаток огня, но огонь существует в нем в своих превращенных формах. Не есть ли наша Мать – Земля погасающий кусочек солнечного огня? Конечно, это модернизация Айтматова, сам он вряд ли думал именно так, но рациональное зерно данной идеи, ее художественно – поэтический проблеск налицо.

И этот проблеск опять таки удивительно гармонирует с самыми современными астрономическими представлениями.
Айтматов облек мир в диалектически подвижные формы. Совпадение, взаимопонимание напряженных как тетива лука, как натянутая струна лиры, воюющих друг с другом противоположностей и образуют вселенную гармонию, управляемую вселенским огненным Словом Айтматова. У слова Айтматова особая магия. С высоты своих лет и с высоты своего гения он постиг истинную глубину слова « Нет в мире сил, превосходящей силу слова».

Здесь дана вечно тревожная и музыка неумолимого бытия и все определяющий языковой космос . Тут все сурово, гордо, красиво, неприступно. И айтматовская мысль делает еще наивную попытку поймать и разгадать эту неизбывную тайну и правду вечного становления и вечной борьбы. Мир только кажется хаосом, но за всем этим есть неясный порядок и красота, скрытая гармония и определенная закономерность, которая подобна порядку и озаренный жаркими, яркими сполохами яркого костра страшный, ироничный в своей неуловимой изменчивости и неумолимой предопределенности всего хода вещей. Лик Силена. Но это и лицо Мальчика из повести «Белый пароход» и маленького Кириска из повести “Пегий пес, бегущий краем моря” – наивные, улыбчивые и непосредственные дети природы.

Вселенная Айтматова – это не просто текучий мир вещей, это сам процесс диалектической текучести, который, впрочем, никогда не доходит до абсолютного релятивизма, скептиков и софистов. Вселенная Айтматова – это диалектическое, гармоническое сочетание устойчивого и изменчивого в вещах Айтматова всегда занимала ни гармония сама по себе, ни структура материального мира. Предмет и суть его философских исследований можно исчерпывающе определить только обобщающим широким понятием вселенная Человека. И если человек зажигает себе светильник – каждый для себя – и отгораживается им, этим кружочком желтого цвета, и от сумерек, и от других людей, то литературные герои Айтматова погружаются в свои мысли, чувства, переживания, они хотят высветить факелом самосознания собственный внутренний мир и надеются увидеть в них целую вселенную Человека.

Словно последним солнечным лучом Айтматов, обегает всю землю, и видит глазами Толгонай светлую серебристую полоску – Млечного Пути, и подводит этим итог всей предшествующей натурфилософии. Яркая вспышка его могучего ума надолго сохранится в сознании последующих поколений. Айтматов – мудрец и творец, он сумел довести до совершенства искусство сталкивать в спорах противоположные суждения, исследовать предмет в его многосторонности и противоречивости. Но эта диалектика не обращается у него ни в безбрежный релятивизм, ни в субъективизм, когда игра мысли идет безотносительно к действительности. Напротив философия Айтматова – это диалектика взаимоотношения мысли и действительности, единичного факта, и определения сущности понятия: «…Диалектики жизни- вечная трагедия: мыслитель открывает закону общества, а общество за это предает его анафеме, а в последствии берет именно эти открытия на вооружение. Прозрение наступает через отрицание».

Вот почему Чингиз Айтматов, по нашей мысли, не только идеальный образ мудреца – философа, но и сама воплощенная философия. Айтматов выступает олицетворением и воплощением современной философской мысли еще и потому, что в его лице она впервые спустилась на землю. Айтматов демократизировал ее. Из элитарного занятия избранных она становится органической частью народной жизни. Айтматов был тем удивительным человеком, для которого жить – это и значило философствовать, а все философствование для него заключалось в том, чтобы жить и мыслить вслух, всенародно.

Айтматов пытался философски осмыслить самые будничные повседневные дела и даже неизменные поступки человека. Сам он при этом свои собственные поступки и слова наполнял глубоким смыслом. Для него нет недостойных тем, а есть лишь умы, недостойные темы. Он не темный изрекатель головоломных афоризмов, не религиозный пророк, а просто общительный и умный собеседник, речь которого по – народному проста и ясна. Он не проповедник добра и добродетель, а сам “воплощает в себе – как в своей жизни, так и в своем учении – цель, добро. Он мудрец, и таким вошел в практическое движение”. (К.Маркс и Ф.Энгельс, из ранних произведений, стр.135.)

Айтматов едва ли не единственный философ своего времени, который создал великолепнейшее и непревзойденное философское произведение, которым была его собственная жизнь. Жить для Айтматова- «Значит осмыслить, освоить мир, нет меры в мире выше жизни».

Свою собственную повседневную жизнь этот человек строил как совершенное философское произведение. С Айтматовым человечество обрело такую философию, которая впитала в себя также всю многовековую историю мучения мысли в поисках все более полного постижения диалектики мироздания. Самыми главными в философии Айтматова являются универсальные принципы, ключевые понятия, концептуальные категории, через которые писатель осмысливает мир природу, общества и самого себя, организуя тем самым свою большую вселенную. Глубокие изменения произошли также и в его художественной прозе и в человеческой драматургии, побудившие его обратиться лицом к философии. Мы отдаем должное истории философии, начиная с самых истоков ее развития.

История философии- это богатый, многократно расчлененный способ развития сознание человека, поэтому философия и литература для Айтматова-это две стороны одного и того же. В юбилейные дни мы-земляне XXI века находимся под большим впечатлением от успехов литературно – художественного наследия Айтматова во всем земном шаре. Но еще больше надежды мы возлагаем на нее в будущем.

 Для осуществления этих надежд нужно в конце концов только одно: чтобы литературный мир был человечным, а человечность обретала силы в мудрости философии. Без большой вселенной Айтматова не навести порядок и во всей вселенной человека

Калыс Ишимканов