До парламентских и первого тура президентских выборов в Турции осталось менее двух недель. 14 мая турецкие избиратели будут решать не только судьбу президента Реджепа Эрдогана и правящей Партии справедливости и развития, но и определять место страны в российско-западном конфликте. Поэтому неудивительно, что итоги выборов имеют очень большое значение не только для самого турецкого народа, но и для Москвы с Вашингтоном.

Все последние годы Реджеп Тайип Эрдоган был для Москвы крайне сложным партнером. Неоосманистские, имперские амбиции Эрдогана приводили к тому, что Сирия, Кавказ, Средняя Азия, даже российские территории (Крым, Кавказ, Поволжье) рассматривались Анкарой как турецкая сфера влияния – что, понятно, противоречило интересам национальной безопасности России. Где-то (например, в Сирии) Москве и Анкаре удалось находить компромиссные решения, однако этот компромисс постоянно оказывался под вопросом из-за авантюристичной линии турецкого президента, его восприятия этих территорий как турецкого подбрюшья и постоянных попыток пересматривать существующие договоренности в свою пользу. Иногда (как в ноябре 2015 года, когда турки сбили российский самолет, а протурецкие боевики расстреляли российского летчика Олега Пешкова) это приводило к трагедиям и резкому обострению двусторонних отношений. Иногда (как в январе 2022 года, во время казахских бунтов, устроенных в том числе и протурецкой оппозицией) вынуждало Россию использовать войска для стабилизации ситуации.

Однако при всех этих минусах действующий турецкий президент является куда более предпочтительной для России фигурой, нежели его оппонент – представитель оппозиционной коалиции Кемаль Кылычдароглу. Своего рода меньшим злом.

Да, Эрдоган является имперцем по своей сути – но это приводит его к конфликтам не только с Россией, но и с Западом. Вашингтону и Брюсселю категорически не нравятся попытки турецкого лидера вытеснить их с Кавказа и Ближнего Востока. Им также не нравится политика Эрдогана по исламизации и суверенизации Турции – и при этом они (в отличие от России, подчеркнуто уважительно относящейся к вопросам внутренней политики стран-партнеров) постоянно критикуют турецкого президента, вмешиваясь в турецкие дела и иногда даже шантажируя Анкару. Например, угрожая прекратить военно-техническое сотрудничество, если Эрдоган не откажется от отношений с Москвой или не прекратит конфликт с прозападной частью турецкой оппозиции. Президент отвечает им той же монетой – например, угрожая не пустить Швецию в НАТО, если Запад не прекратит поддержку осевших в Европе курдских правозащитных организаций.

Так что конфликт между Западом и Эрдоганом дает Москве не только инструменты давления на турецкого лидера, но и даже возможности для каких-то совместных действий в российских интересах. Например, в деле организации серого импорта западных товаров и технологий через Турцию. Или в недопуске американского флота в Черное море.

Не партнер

В случае же победы Кемаля Кылычдароглу таких возможностей у России не будет. Единый оппозиционный кандидат полностью прозападный. Он намерен вернуть Турцию в ту позицию, которую страна занимала до пришествия Эрдогана к власти – то есть к статусу ретранслятора западных интересов и послушного американского союзника в регионе. Соответственно, при нем Турция прекратит активные экономические отношения с Москвой и полностью включится в западные схемы на украинском направлении. Увеличит поставки киевскому режиму турецких вооружений, откроет проливы для американских кораблей, закроет серый импорт товаров в Россию – ну и, конечно же, постарается открыть для РФ вторые и третьи фронты. Например, в Средней Азии и на Кавказе (где армяно-азербайджанский конфликт балансирует на грани возобновления).

Именно поэтому Москва надеется на победу Эрдогана – и эта надежда не лишена оснований. Как социологических (опросы общественного мнения дают примерное равенство голосов у кандидатов), так и административных. Реджеп Тайип Эрдоган контролирует турецкую прессу, суды, отчасти правоохранительную систему. И если врачам удастся поправить его здоровье, то турецкий лидер вполне может использовать административный ресурс для того, чтобы победить на выборах. Либо на избирательных участках, либо в ходе подсчета голосов.

На Западе все это понимают и осознают, что победа Кемаля Кылычдароглу может быть одним из немногих шансов изменить неважно складывающуюся для США и ЕС ситуацию на украинском фронте. Вопрос лишь в том, как именно обеспечить эту победу.

Запад, конечно, может более активно вмешаться на стороне турецкой оппозиции. Помочь деньгами, информационным влиянием, прямым шантажом турецких властей – но это будет очень рискованная игра. Во-первых, потому, что Эрдоган обязательно использует это открытое вмешательство для мобилизации своих сторонников и неопределившихся граждан, выступающих против любых форм внешнего управления их страной. Все-таки турецкое общество настроено крайне антиамерикански. Во-вторых, если Эрдоган все-таки выиграет, это вмешательство может еще больше ухудшить его отношение к западным государствам. Поэтому, как верно пишут в Европейском совете по международным отношениям, "действия и заявления, которые американские и европейские политики делают в преддверии выборов и сразу после них, вполне могут определить их отношения с Турцией на следующее десятилетие". И здесь ключевым словосочетанием является "сразу после них". Однозначно предостерегая западных лидеров от вмешательства в предвыборный процесс, эксперты предлагают им вмешаться после. Например, оперативно признать итоги первого тура в случае, если по предварительным оценкам Кемаль Кылычдароглу наберет больше 50% голосов – дабы власти было куда сложнее изменить предварительный итог в ходе окончательного подсчета голосов (итоги должны быть объявлены только 19 мая).

Есть и другие способы вмешательства, о которых эксперты прямо не напишут. Например, влияние на позицию турецких элит в промежутке между первым и вторым туром – особенно в случае, если самочувствие Эрдогана ухудшится. Ну или медийно и политически поддержать заявления оппозиционеров о фальсификации выборов.

Ирония в том, что такое вмешательство тоже может сыграть в пользу России – если Эрдоган переживет выборы (а он все-таки классический политик-выживальщик), то он не забудет и не простит Запад. А значит, будет более склонен к каким-то совместным с Москвой действиям.