Очередной залп в войне между главой ФРС Джеромом Пауэллом и президентом США Дональдом Трампом прозвучал в среду. Трамп потребовал от Пауэлла срочного снижения базовой процентной ставки от председателя Федеральной резервной системы, эмоционально заявив в своей соцсети, что «он [Пауэлл] невозможен!».

Война Дональда Трампа с его политическими оппонентами проходит одновременно в разных плоскостях: политической, административной, экономической, финансовой и юридической. Эта борьба ведется не за очередной закон, а за контроль над самой архитектурой американского государства: над его институтами, бюджетом, финансами и, главное, над источником денежной эмиссии – Федеральной резервной системой (ФРС).

Корень противостояния уходит в фундаментальное расхождение интересов двух лагерей. С одной стороны – новые изоляционисты, которых олицетворяет Трамп. Их цель – реиндустриализация Америки, возвращение производств на родину, укрепление национального капитала и замена виртуального финансового роста ростом реальных производственных мощностей.

Противники Трампа – глобалисты: элита, ориентированная на поддержание и развитие транснационального финансового порядка, в котором доминируют спекулятивные капиталы, деривативы и контроль международных финансовых конгломератов над основными денежными потоками. Реальный сектор экономики США их интересует постольку, поскольку он не мешает их финансовым стратегиям.

Пока что одна из важнейших целей Трампа – найти деньги для Америки, потому что страна живет не по средствам. Проблемы с обслуживанием американского госдолга (почти достигшего к концу мая отметки 37 трлн долларов) показали нехватку средств на финансовых рынках. Назревающий долговой кризис уже признают в крупнейших американских банках.

Одним из важнейших инструментов в арсенале Трампа стали тарифы. В мае 2025 года доходы бюджета США от пошлин превысили 22 млрд долларов, что на 28% больше, чем в апреле и более чем в два раза превышает мартовские показатели. Эти цифры позволили Трампу заявить, что тарифы – это реальный источник доходов. Кроме того, угроза введения тарифов стала для Трампа мощным оружием давления на своих партнеров по переговорам.

Но оппоненты Трампа постарались выбить это оружие из его рук: 28 мая суд признал тарифы незаконными и заблокировал их. Суд постановил, что право устанавливать тарифы принадлежит Конгрессу. С учетом того, что республиканское большинство шатко, а контроль Трампа над партией далеко не абсолютен, возможности администрации Белого дома провести утверждение новых тарифов в Конгрессе выглядят по меньшей мере сомнительно. И, поскольку принятие решений в Конгрессе – дело не быстрое, это в любом случае лишит Трампа его гибкости в давлении на партнеров по переговорам. Пока юристам Белого дома удалось оперативно оспорить введенный запрет в апелляционном порядке.
Еще один солидный источник инвестиций Трамп открыл в ходе своего ближневосточного турне. Он договорился о крупных заказах для американской промышленности и об инвестициях в США со стороны суверенных фондов нефтяных монархий Залива.

С Саудовской Аравией, Катаром и ОАЭ были заключены соглашения на суммы, достигающие $600 млрд, $243 млрд и $440 млрд соответственно. Это прямые инвестиции в американскую промышленность, энергетику, авиацию и атомные проекты. Самые значимые контракты включают поставку 210 самолетов Boeing в Катар ($96 млрд); строительство алюминиевого завода в Оклахоме ($4 млрд); развитие производства модульных реакторов SMR-300 в Мичигане ($30 млрд); участие в проектах по сжиженному газу и атомной энергетике; экспорт в страны Залива турбин, технологий и ИИ-решений на миллиарды долларов. Все эти контракты означают приток средств в реальный сектор экономики США. Причем напрямую, а не через финансовые рынки и подконтрольные глобалистам финансовые институты.

Однако эмиссия доллара – мировой резервной валюты – не находится под контролем президента США, страны, в которой эта валюта эмитируется. Более того, американский президент даже не имеет права произвести аудит Федеральной резервной системы. ФРС – это группа частных банков, которым право денежной эмиссии делегировано американским законодательством. А дальше эти средства выделяются в виде кредитов разным банкам. Американским, транснациональным, центральным банкам других государств (например, Англии, Японии) и центральному банку Евросоюза.

Когда Еврокомиссия рассуждает о выделении 800 млрд евро на оборону, это не значит, что эмитировать эти деньги будет ЕЦБ. Чтобы проводить масштабную эмиссию, не вызвав при этом инфляцию и падение курса евро, Центробанку Евросоюза нужно обеспечение этой эмиссии в виде долларов (предоставленных в кредит Федеральной резервной системой).
И когда ФРС отказывается понижать ставку, это ограничивает доступ к инвестициям предприятий реального сектора. Но при этом ФРС предоставляет кредиты другим центробанкам и глобальным финансовым конгломератам, усиливая противников Трампа по всему миру. Поэтому Трамп и требует отставки главы ФРС.

Понимая ограничения своей власти в отношении ФРС, Трамп запускает обсуждение создания криптовалютных резервов для штатов и федерального правительства. Эти инициативы пока далеки от реализации, но они бьют по самой идее монополии ФРС как эмиссионного центра и создают атмосферу неопределенности, которую крайне не любит финансовая элита.

Ключевая слабость Трампа – это зависимость бюджета США от долгового финансирования. Высокие процентные ставки ФРС затрудняют заимствования, удорожая обслуживание долга. Каждое новое размещение казначейских облигаций выкачивает ликвидность с внутреннего рынка, не оставляя средств для инвестиций в промышленность. Поэтому Трамп и требует от Пауэлла снизить процентную ставку.

Казалось бы, у США остается возможность брать деньги в долг за рубежом, размещая новые выпуски казначейских обязательств. Однако Китай, ранее самый активный покупатель американских государственных ценных бумаг, после начала торговой войны еще в прежнюю каденцию Трампа начал потихоньку распродавать американские гособлигации.

Следующий по списку инвестор в американский госдолг – Япония (1,13 трлн долларов) – столкнулся с трудностями при очередном размещениии 30- и 40-летних облигаций (ставка по которым выросла до рекордных значений – 3,185% и 3,635% соответственно).

Возможен разворот японских инвесторов от американского долгового рынка к японскому, что может означать не только сокращение покупок новых выпусков американских трежерис, но и продажу части уже имеющихся долговых бумаг для вывода средств с американского финансового рынка на японский. Более того, японский министр финансов Кацунобу Като прямо заявил о возможности распродажи американских активов в случае неблагоприятных тарифных решений американской администрации.

В этих условиях последней надеждой американской администрации становится ФРС. Уже были прецеденты, когда банки Федеральной резервной системы напрямую выкупали на аукционах неразмещенные объемы новых выпусков американских казначейских облигаций. Но будет ли руководство ФРС спасать администрацию Трампа или использует трудности федерального казначейства для давления на Белый дом, пока неясно.
Пока трудно судить, кто побеждает в конфликте между президентом США и его оппонентами. Разворачивается битва за то, кто будет управлять источниками богатства в XXI веке. И от ее исхода зависит, что станет источником ресурсов и богатства.

Для Трампа это инвестиции в промышленность, развитие экспорта, зарубежные сделки по совместной разработке ценных природных ресурсов и т. д. Для его противников источниками богатства служат фондовый рынок, деривативы, валютные резервы и монополия ФРС.

Пока ни одна сторона не нанесла другой решительного поражения. Стороны обмениваются неожиданными ударами, и исход противостояния до сих пор остается неясным. На кону будущее не только Соединенных Штатов, но и всей глобальной финансовой системы.

Решающий раунд противостояния начнется в сентябре, вместе со стартом обсуждения в Конгрессе параметров бюджета следующего года. В условиях, когда республиканское большинство в Конгрессе и Сенате невелико, а контроль Трампа над республиканской партией не абсолютен, есть риск, что противники Трампа сумеют в рамках бюджетного процесса организовать поддержку законопроектов, направленных против его политики. А законотворческая практика США позволяет включать в билли о финансировании какие угодно положения, в том числе и не связанные напрямую с бюджетным процессом.

https://vz.ru/world/2025/6/5/1336332.html