Премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху сообщил своей партии "Ликуд", что ответ на иранскую атаку будет "мудрым, а не эмоциональным". По словам политика, Тегеран нужно "ввести в состояние стресса". По данным израильских СМИ, Вашингтон поставил условие: об ответе нужно будет заблаговременно уведомить американцев. Белый дом, в свою очередь, заявил, что пока никаких сигналов от Израиля он не получал. Президент США Джозеф Байден не стал выступать со специальным заявлением, чтобы не способствовать эскалации конфликта.

Телекомпания ABC со ссылкой на свои источники информирует, что Вашингтон не готов поддержать потенциальный удар по Ирану. Об этом в частном порядке уведомили израильтян. Другая телекомпания – NBC – сообщает, что возможный удар придется по объектам за пределами самой территории Ирана. Пока все это – предмет спекуляций. Реальность же такова: Иран атаковал Израиль дронами и ракетами, объявил, что удары достигли целей, и народ высыпал на улицу. Израиль, в свою очередь, заявил, что почти все дроны и ракеты отбиты и уничтожены.

Тегеран считает свою атаку реакцией на удар "сионистского режима" по своему посольству в Дамаске. Учитывая саму структуру отношений иранской власти и общества, продвигаемую идею внешних врагов, не ответить никак было, пожалуй, нельзя – тем более что в Тегеране есть своя борьба элит, выборы и т.д. Аналитики полагают, что на этом острая фаза конфликта завершится. Иран ответил, сделал это так, чтобы Израиль избежал жертв и серьезных разрушений, а "мудрую" реакцию Нетаньяху может готовить бесконечно долго.

Однако аналитики рассуждают в рамках логики, которая, быть может, уже стала неактуальной в последние годы. Такая логика предполагает, что стороны конфликта, какие бы заявления ни делались, стараются избежать прямого применения военной силы. Милитаризация конфликта считается своего рода красной чертой. Сейчас, впрочем, уже правильнее говорить – "считалась". Йемен, Карабах, Украина, Израиль и ХАМАС – примеры, когда противостояние перешло в горячую фазу. В некоторых случаях деэскалация и вовсе кажется невозможной без новых договоренностей, перестройки самой мировой структуры безопасности.

Стороны конфликта могут умышленно и осознанно не пересекать черту, если система сдержек работает. В условиях нынешней турбулентности включается другой режим мышления. Начинает казаться, что именно сейчас можно и даже нужно решать силой старые противоречия и споры, в том числе (или прежде всего) территориальные. Тем самым складываются новые реалии "на земле", которые потом можно будет закрепить системно.

Помимо вышеперечисленных конфликтных зон есть еще Индия и Пакистан. Есть активные исламисты, в том числе в Афганистане, и страны Центральной Азии. Есть Турция и курды, Китай и Тайвань, Венесуэла и Гайана, неспокойная Африка. Зачастую речь идет о старых и понятных противоречиях. Но в турбулентной среде невозможно точно спрогнозировать, где стороны будут придерживаться старой логики, а где начнут стрелять и запускать ракеты. Это же касается и нынешних израильско-иранских противоречий. В прежней логике слов Вашингтона о неготовности поддерживать ответ Израиля на атаку Ирана было бы достаточно, чтобы остановить эскалацию. Сейчас это уже неочевидно.

Без изменений остается влияние конфликтов на мировую экономику. Например, на цену нефти. Структура безопасности может дрожать и рушиться, но события в одной точке мира по-прежнему влияют на события в других. Если в одном регионе две страны обстреливают друг друга, это может давать экономические преимущества третьей стороне, вовлеченной в свои конфликты, которые уже решаются или могут решаться силовым путем.