Данияр Ашимбаев 

Говоря о послании президента можно акцентировать внимание, во-первых, на изменении горизонта планирования. Вопрос стоит уже не о 2050 или 2029, а о 2026 годе. Про качество государственного планирования можно заметить следующее. Во-первых, оно опирается на достаточно хлипкий фундамент из бравурных отчетов о выполнении и перевыполнении предыдущих планов. Мнение экспертного сообщества и даже оценки и рекомендации Высшей аудиторской палаты планировщиков особо не интересует. К тому же сложилась устойчивая традиция регулярно менять и корректировать планы. 

Говоря об исполнении, мы констатируем регулярные административные реформы, кадровую чехарду в министерствах, а заодно и системную нестабильность законодательства, иными словами – отсутствие устойчивых правил игры и институтов. А если уж говорить о контроле, то тут картина вообще интересная. С одной стороны, наверх идет огромный поток реальной информации, по которой далеко не всегда видны решения. Когда в АП сидят сильные и опытные профессионалы, они имеют возможность на своем уровне решать те или иные проблемы, но часто решение упирается в политические вопросы и замораживается – пока не прорвет.

С другой стороны, аппарат системно сопротивляется любым формам внешнего контроля. Это хорошо заметно по постоянным препирательствам министров и их отпискам в парламент, фактической кончины системы общественных советов, да и маслихатов. Очень редко видно, что тот или иной госорган спорит с данными госаудита. Правительство и администрация начали переводить все большее количество решений под гриф ДСП и, судя по всему, серьезно ограничили объем публикуемой информации о проведенных проверках.
Президент в прошлом году ввел систему прямого диалога министров и акимов с населением, но это диалог – очень важный и нужный инструмент, но, напомню, контрольными функциями население не обладает.

С точки зрения классической науки управления, у нас сбои на всех основных стадиях – оценке, планировании, исполнении и контроле.
Поэтому сама система планирования висит в воздухе и оценивается в исключительно ироничных оценках. Недавно введенную (2021) систему уже тихо пускают под нож: нацпроекты умирают вслед за госпрограммами.

Президент требует развертывания экономической политике к человеку и его интересам, но что мы видим? ВАП разнес усилия правительства, которое регулярно хвалится ростом доходов населения (номинальных) и созданием сотен тысяч рабочих мест (временных и фиктивных). Повышение доходов населения решается фактически только индексаций зарплат бюджетникам и социальных выплат (которое тут же съедается инфляцией) и никак не привязано к инфраструктурному и экономическому развитию (если оно и есть на самом деле).

Основная экономическая мантра – это привлечение иностранных инвестиций, которые, мол, решат все проблемы. Но – обратной стороной этой монеты является растущий внешний долг и отток капиталов из страны. Причем иностранные инвестиции идут прежде всего в добычу сырья и имеют свой правовой режим, в котором сами могут определять правила игры (см. прецедент малоизвестного ранее Стати).
Отечественные инвесторы сейчас в легком ступоре, поскольку государство обзавелось правовой базой под пересмотр итогов приватизации и демонополизацию в самом широком смысле этого слова.

Квазигосударственный сектор закредитован по самое не хочу, а эффективность и транспарентность – это в принципе не те принципы, под которые он создавался (извините за тавтологию).
Государство, может, и пошло бы на национализацию базовых отраслей, но будет ли в этом толк? Государство себя показало плохим хозяином, профильные министерства набиты "специалистами", которые как мантры повторяют слова "иностранные инвестиции", "приватизация", "дерегулирование", "либерализация", и понятия не имеют о термине "эффективное управление". Впрочем, немалая доля их критиков и борцов со "Старым Казахстаном" имеет шикарный опыт сверхсомнительного управления государственными активами (причем, у некоторых зафиксированный судебными решениями).

Вырабатывать альтернативную экономическую стратегию просто некому. Итоги нескольких программ "индустриализации", "импортозамещения" и "контррегулирования" (другой набор мантр), мягко говоря, неутешительны. Расчет был на приток иностранных инвесторов в переработку, а они туда не пришли.
Сваливать все проблемы на внешние шоки, "геополитические кризисы", акимов и население уже прямо неловко.
Есть ли смысл прямо-таки качественной стратегии при отсутствии навыков их реализации?

Это уже понятно, кажется, уже всем.
Есть ли кадры, которые могут что-то сделать лучше? Президент в послании констатировал "острый кадровый дефицит" в госаппарате и "кадровый голод" в экономике. Насчет дефицита вопрос неоднозначный: кадры-то есть, но одни выбыли по политическим причинам, а другие, находясь в системе, которая не требует эффективности и не обеспечивает четких планов и контроля качества, ведут себя соответственно правилам игры.
Возможно ли создать такую систему? Для нужны политическая воля и опять-таки кадры. Токаев в прошлом году заговорил об идеальном человеке, ценностях трудолюбия, образования, внутренней культуры, но этот вопрос он тесно увязал с будущими поколениями казахстанцев. В этом году он поставил задачу – "превратить текущие демографические тенденции в конкурентные преимущества".

Текущие демографические тенденции и, собственно, бюджетная политика основана, скажем откровенно, на нежелании населения ряда депрессивных регионов пользоваться контрацептивами и получать за это социальную помощь государства. Воспитательный момент тут отсутствует от слова "совсем", поскольку мы видим, что эти же регионы в числе лидеров по педофилии и жестокости по отношению к детям.
За бурным демографическим ростом не поспевает социальная инфраструктура, а за ней – кадровая проблема (даже если абстрагироваться от вопроса качества строительства и подготовки кадров). По сути, такая модель фиксирует только расширенное самовоспроизводство бедности. Какие бы меры не пыталось тут реализовать государство, оно вечно будет в состоянии догоняющего. Не говоря уже о том, что к воспитательной работе сейчас активно подключают духовенство – носитель и разносчик достаточно специфических ценностей.

Теперь посмотрим, как вся эта проблематика была воплощена в административной реформе, привязанной к стратегическим вопросам и задачам.
Конечно, можно сыронизировать: президент сокращает аппарат, а правительство создает новые рабочие места (в виде 4 должностей министров, где-то 6 вице-министров, 2 руководителей аппаратов и т.д.).

С политической точки зрения возникает странный эффект. Президент сократил полномочия своей администрации. Прежде всего, обратим внимание на тезис: "Правительство должно обладать всеми рычагами самостоятельного управления экономикой без волокиты и бюрократии, без согласований с Администрацией Президента". Из этого следует, что АП является источником волокиты и бюрократии. Собственно, прежний куратор экономики и реформы госуправления, с которым правительство находилось в давнем клинче, был вообще переведен в Нацбанк, а на его место пришел намного менее сильный аппаратчик. Должность замруков администрации – своего рода секретарей ЦК – была упразднена и заменена помощниками, к которым традиционно отношение менее серьезное. При этом, статус куратора региональной политики и контрольной работы вообще понизился до советника, а профильного зав. отделом освободили от должности и замену до сих пор не подобрали.
Это означает, что администрация сейчас резко сокращает свои полномочия по отношению к правительству и акиматам.

Экономический блок АП жалеть не стоит, а вот регионально-контрольный обеспечил за последние годы создание новых областей и районов, введение диалоговой модели встреч с населением, проведение прямых выборов сельских акимов, ряд президентских совещаний по вопросам развития регионов и переход к модели согласования акимов областей и мегаполисов на альтернативной основе.
Теперь этот функционал практически повисает в воздухе – причем на фоне приближающихся прямых выборов районных акимов и реформы местного самоуправления (по раскритикованному проекту МНЭ).

Администрация как бы уходит с поля. Напротив, правительство, отставку которого все ждали, не только отделалось малой кровью, но и структурно выросло, избавилось от лишних кураторов и контролеров, а кроме того премьер увеличил число своих личных выдвиженцев на высоких постах и сократил число тех, от кого он давно хотел избавиться.
Налицо – серьезное изменение баланса. Кое-кто даже заговорил о дальнейших политических перспективах премьера.
Объяснять его сохранение в должности кадровым дефицитом сложно: навскидку можно назвать человек 7–8 человек, которые спокойно справятся с этой должностью, но не с экономикой – на данном этапе.

Объяснять сохранение правительства способностью справляться с проблемами – вообще смешно: в нее не верят даже многие министры.
Единственным логичным объяснением является то, что президент и его администрация прекрасно осознают неспособность нынешней команды (даже с учетом обновления) выполнить даже сильно урезанную и ограниченную по времени экономическую программу послания. Если вдруг справятся – хорошо, не справятся – не так жалко. Правительство накачали статусом и полномочиями как кур антибиотиками. Чтобы в нужное время красиво подать на стол румяную тушку. Причем 3-летний срок говорит о том, что никто никуда не торопится. Будет спокойно готовиться кадровый резерв, формироваться гармоничные личности и ответственные граждане. А правительство либо обеспечит хлеб, либо само станет зрелищем.