The New York Times
США

Европа идет к чему-то немыслимому
NYT: в Европе испугались прихода ультраправых к власти

Крайне правые ЕС увидели угрозу "белой" христианской Европе со стороны мигрантов, пишет NYT. Теперь цель ультраправых - ни больше ни меньше как спасение всей европейской цивилизации. Но "благие намерения" могут обернуться неожиданными последствиями.

По мере того, как 2023 год подходит к концу, в Европе усиливается паника. С того момента как Россия в феврале 2022 года начала специальную военную операцию на Украине, Европейский Союз непрестанно думает о включении этой страны в свои ряды, видя в этом геополитическую необходимость, а также о ее внутренних реформах, без которых вступление невозможно. Но в этом году, когда широко разрекламированное украинское контрнаступление провалилось, между странами - членами ЕС усилилась напряженность.

У них накопилось множество разногласий по таким вопросам как климатическая политика и война в Газе. Былое единство в вопросе поддержки Украины тоже дает первые трещины. Конца этому вооруженному конфликту не видно, а премьер-министр Венгрии Виктор Орбан все активнее пытается ограничить европейскую поддержку Украины. С избранием Роберта Фицо в Словакии Орбан получил еще одного союзника в этом деле. Еще большим потрясением стали события прошлого месяца в Нидерландах, где ультраправая партия Герта Вилдерса получила наибольшее количество мест в парламенте страны. Сможет или нет Вилдерс сформировать правительство, его победа способна вызвать еще большую неразбериху в Европе, как по вопросу поддержки Украины, так и по многим другим направлениям.

Европейская элита тревожится - и правильно делает. Но очевидные разногласия внутри Евросоюза скрывают гораздо более опасные события, которые происходят менее заметно. Налицо сближение правоцентристов и ультраправых, особенно по таким вопросам как идентичность, иммиграция и ислам. В будущем году в Европе состоятся парламентские выборы, и такое сближение говорит о том, что Евросоюз может существенно сдвинуться вправо. До недавнего времени это казалось чем-то невообразимым. Сегодня это вполне вероятно.

В последние десять лет многие были уверены в четкой бинарности европейской политики, в очевидном противостоянии между либерализмом и антилиберализмом. Например, во время кризисной ситуации с беженцами в 2015 году на канцлера Германии Ангелу Меркель и на Орбана смотрели как на две полные противоположности. Она была номинальным лидером либерализма, а он - антилиберализма. Но их партии, правоцентристский ХДС и ультраправая ФИДЕС, находились в одной фракции в Европарламенте - в составе Европейской народной партии. Иными словами, они были политическими союзниками. (ФИДЕС в 2019 году временно вывели из состава фракции, а в 2021 году она окончательно из нее ушла.)

С тех пор сближение между правоцентристами и ультраправыми в Европе все больше углубляется. Из усиления правого популизма правоцентристские партии извлекли один важный урок: иногда надо брать на вооружение его риторику и политику. С другой стороны, некоторые крайне правые партии стали более умеренными, хотя и весьма избирательно. На общенациональном уровне партии из двух этих лагерей порой совместно управляют своими странами, как официально (в Австрии и Финляндии), так и неформально (в Швеции).

Но самой удивительной иллюстрацией такой конвергенции стала гармония в отношениях между европейскими правоцентристами и лидером постфашистской партии "Братья Италии" Джорджей Мелони, которая в прошлом году заняла пост премьер-министра страны. Как только Мелони дала понять, что не станет подрывать экономическую политику блока и будет поддерживать Украину, Европейская народная партия продемонстрировала свою готовность сотрудничать с ней. А ее лидер Манфред Вебер (Manfred Weber) даже предпринял попытку сформировать с ней альянс. Оказалось, что у правоцентристов нет никаких проблем с крайне правыми. У них просто есть проблемы с теми, кто пренебрегает институтами ЕС и его позицией.

На самом деле эти две политические силы во многом сходятся. Наиболее наглядно это проявляется в иммиграционной политике. Вопреки своему прогрессивному имиджу Евросоюз, как и Дональд Трамп, пытался построить стену - в его случае, в Средиземноморье, чтобы не пускать мигрантов на свои берега. С 2014 года погибло более 28 тысяч человек из числа тех, кто отчаянно пытался попасть в Европу. В этом году правозащитная организации Human Rights Watch заявила, что политику блока можно кратко охарактеризовать двумя словами: "Пусть умирают".

Особый подход ЕС к миграции опирается на так называемый "вывод насилия в офшор". Приветствуя и принимая у себя миллионы украинских беженцев, этот блок платит авторитарным режимам Северной Африки, чтобы те не пускали в Европу мигрантов из центральной части континента южнее Сахары, пусть даже эти режимы часто применяют жестокие методы. Воспользовавшись этой гротескной формой внешнего подряда, Евросоюз может как и раньше заявлять о своей борьбе за права человека, что очень важно для его самооценки. В этом проекте правоцентристы и ультраправые идут в ногу друг с другом. В июле Мелони вместе с главой исполнительного органа ЕС Еврокомиссии и с премьер-министром Нидерландов подписала одно такое соглашение с Тунисом.

Размытые границы между правоцентристами и ультраправыми в ЕС не всегда можно заметить, в отличие от США. Отчасти это объясняется тем, что данный процесс идет в сложном мире Евросоюза, и он едва уловим. А еще это объясняется упрощенным представлением о крайне правых как о националистах, в силу чего они кажутся совершенно несовместимыми с таким постнациональным проектом, как Европейский Союз. Но сегодняшние крайне правые выступают не только от имени своей нации, но и от имени Европы. У них свое, цивилизационное представление о белой христианской Европе, которой угрожают чужаки, особенно мусульмане.

Такой образ мыслей способствует ужесточению миграционной политики. Но еще он оказывает более глубокое влияние на Европу. Евросоюз все чаще видит в себе защитника оказавшейся в беде европейской цивилизации, в частности, защитника ее внешней политики. Последние десять лет этот блок считает, что находится в окружении различных угроз, не в последнюю очередь со стороны России. Там идут нескончаемые дебаты о "стратегической автономии", о "европейском суверенитете" и о "геополитической Европе". А такие деятели, как президент Франции Эммануэль Макрон, уже начинают преподносить международную политику как столкновение цивилизаций, в ходе которого сильная и сплоченная Европа должна себя защищать.

В этом отношении Макрон не очень далеко ушел от ультраправых политиков типа Вилдерса, который говорит, что европейская цивилизация в опасности. Многие опасаются, что его успех на выборах в Нидерландах может стать прелюдией серьезного сдвига вправо на выборах в Европарламент в июне будущего года. В этом случае ультраправые получат значительную власть и смогут влиять на новый состав Еврокомиссии гораздо больше, чем на нынешний. При этом они будут действовать напрямую, ставя политиков крайне правого толка на высокие должности, и опосредованно, когда их мнения и озабоченности станут выражать правоцентристы.

Сторонники ЕС видят в европейском единстве конечную цель и исходят из того, что более сильный и влиятельный Евросоюз, который они давно уже идеализируют, называя цивилизационной силой в мировой политике, автоматически несет благо всему миру. Но сегодня, когда ЕС намерен защищать оказавшуюся в опасности европейскую цивилизацию, отвергая небелую иммиграцию, нам надо задуматься о том, действительно ли это сила во благо.