Сегодняшнее решение властей Казахстана об исключении афганского Талибана (организация запрещена в России) из национального реестра террористических организаций имеет не только сугубо афганское, но и внутриказахстанское измерение.

Прежде всего, этот ход является де-факто политической реабилитацией бренда "Талибан". Теперь это в глазах казахского общественного мнения (особенно, ее религиозной части) - абсолютно законная, легитимная организация. И, соответственно, методы ее политической деятельности - также легитимные и допустимые.

Главный же метод Талибана, напомним, - это джихад. Вооруженная борьба на пути Аллаха ради создания исламского государства, в котором бы мусульмане могли жить в полном соответствии с шариатом.

В этом Талибан практически не отличается от других джихадистских проектов. Вопреки заверениям проталибских симпатизаторов из стран Центральной Азии, Талибан - это отнюдь не сугубо афганский проект. Так даже сами талибы не считают. В их восприятии Талибан - это образцовая модель победоносного джихада. Образцовая для всех - для афганцев, палестинцев, пакистанцев, казахстанцев, российских мусульман и т.д. Исключений Талибан не предлагает.

Другое дело, что талибские пропагандисты не всегда перечисляют - с целью уточнения - конкретные народы, племена и страны, где может быть применима талибская модель. Но иногда все же это делают - например, в отношении палестинцев, когда комментируют сегодняшние бои арабов с израильтянами в Газе.

Возможно, наступит день, когда и в части казахстанцев прокомментируют.

На фоне и без того стремительной исламизации казахской молодежи, среди которой все более популярным становится, например, салафитский "мазхаб" (обращаю внимание на кавычки в этом слове), легализовать джихадистский проект и бренд Талибана - это, без кавычек, настоящий акт политического мужества. Граничащего в чем-то с политическим безрассудством. А безумству храбрых поем мы песню...

Теперь сведем эти позиции вместе.

Итак, все более массовой социальной корпорации молодых казахских исламистов сегодня подбрасывается в качестве легитимного бренд Талибана, опирающийся на мифологию, эстетику и молодежную субкультуру джихада. Которая, в свою очередь, является весьма популярной в молодежной исламизированной среде - и не только из-за шариатских мечтаний, но и в силу специфически транслируемой доктрины джихадистской социальной справедливости.

А запрос на социальную справедливость сейчас есть не только в Афганистане, но и в общественном мнении тех же республик Центральной Азии, включая Казахстан.

Легализация бренда Талибана в Казахстане создает прекрасные условия для встречи двух политических "одиночеств" - широкого запроса на справедливость и успешную модель ее достижения через победоносный джихад.

В этом случае, появление политической организации под условным названием "Техрик-е-Талибан Казахстан" (ТТК) представляется не только возможным, но и почти неизбежным. Как говорится, дело времени.

И как тогда на появление проекта казахского Талибана будет реагировать казахстанская власть? К каким запретам апеллировать?

Сегодняшний эпизод с де-факто полупризнанием Астаной афганского Талибана вряд ли добавит политического счастья "яростным муллам" в Кабуле.

Но для самого Казахстана, возможно, этот эпизод окажется аналогом выпуска весьма неоднозначного и опасного джинна из бутылки.

Кто знает, удастся ли его затолкнуть обратно.