Открытие новой сессии Генеральной ассамблеи ООН всегда становится главным международным событием сентября, а если брать за критерий статусность, то и всего года. На Генассамблею для участия в общих дебатах собираются главы многих государств. С ее трибуны часто звучат выступления, остающиеся в истории и учебниках дипломатии. Многие знаковые для внешней политики Казахстана инициативы в сфере международной безопасности были в свое время озвучены Нурсултаном Назарбаевым именно на этом форуме.

Кроме того, Генассамблея, как и все международные форумы, стала местом для встреч в двустороннем формате – обычно формальных, как принято говорить, для сверки часов. В последние годы стали практиковаться встречи многосторонние. Например, по инициативе Казахстана на полях Генассамблеи проходили встречи министров иностранных дел стран Центральной Азии (еще до того, как стали встречаться главы наших государств).

В этом году Белый дом предложил провести в ходе сессии ГА ООН встречу в формате С5+1, то есть Центральная Азия – США. Встреча впервые прошла на высшем уровне, то есть с участием глав государств. Это, конечно, подчеркивало ее важность и обеспечивало внимание политиков, экспертов и прессы. С другой стороны, она прошла на полях Генассамблеи 21 сентября, то есть была проведена как бы заодно с основным мероприятием, что, конечно, указывало на ее невысокую приоритетность для организаторов. Для сравнения – встреча Джо Байдена с лидерами островных государств Океании проходила 25 сентября в Белом доме, хотя цель ее была примерно такой же, как и у С5+1 – создание антикитайского фронта по всему миру.

Не будем смеяться над страдающим от деменции Байденом, он держится мужественно, хотя вряд ли способен без телесуфлера перечислить названия всех пяти государств Центральной Азии, а порой вообще не понимает, где он и кто он. Ведь он озвучивает не собственные мысли, а то, что для него написали в Белом доме или Госдепе. За любым американским президентом – неважно, молодым или старым, умным или глупым, стоят интересы американских элит и "глубинного государства", то есть национальные интересы. Постараемся понять, какое место наш регион занимает в иерархии внешнеполитических приоритетов США.

Американцы де-факто признают наш регион зоной влияния России. Об этом недвусмысленно говорит то, что Байден про Россию на встрече не говорил вообще, ни в контексте безопасности, ни в каком другом. Мы, впрочем, предполагаем, что в ходе самой встречи слово "Россия" звучало, но в тексте совместного заявления его нет. Почему? Потому что ни одно из государств Центральной Азии не может позволить себе конфликт с Москвой. В Вашингтоне это прекрасно понимают и вынуждены с этим считаться.

Американские пропагандисты пишут, что хотя Байден и не упомянул Россию напрямую, но сделанный им акцент на территориальной целостности содержит намек на Россию и ее агрессию. С одной стороны, это правда, намек на Россию есть, с другой стороны, спецоперация на Украине тут ни при чем. Еще в 2020 году, комментируя принятую при Трампе Новую стратегию США в Центральной Азии, эксперты отмечали, что она выстроена вокруг хорошо знакомой "святой троицы" – независимости, суверенитета и территориальной целостности.

Американская цензура уже удалила текст этого документа с сайта госдепа, оставив лишь его название. На смену региональной стратегии в мае прошлого года пришли индивидуальные стратегии для каждой из стран нашего региона. Вот, например, стратегия для Казахстана. Там те же самые независимость, суверенитет и территориальная целостность, но уже помещенные в актуальный контекст – COVID-19, президент Токаев и январские беспорядки.

Замена госдепом региональных стратегий на страновые была универсальной, но нас сейчас интересует именно Центральная Азия. Есть ли Вашингтона что-то общее в его подходах к региону, кроме уже упомянутой "святой троицы", то есть кроме политической риторики?

Как можно понять из недавно появившейся на сайте RAND Corporation заметки "Аргументы в пользу более активного участия США в Центральной Азии", единственным фактором американского присутствия в регионе является борьбы с Россией и Китаем. Стратегических интересов в наших краях у Вашингтона по-прежнему нет. Предложить нам они ничего не могут. Туманные "долгосрочные преимущества", на которые ссылается аналитик РЭНДа, являются лишним свидетельством того, что ни сегодня, ни завтра мы ничего хорошего от сотрудничества с США не увидим.

Совместное заявление, принятое по итогам саммита, предлагает модель взаимодействия между государствами Центральной Азии и США. Институциональной базой сотрудничества названа "платформа C5+1". Отмечается прогресс, достигнутый с момента проведения первой министерской встречи в 2015 году – создан секретариат и рабочие группы по экономике и безопасности. Тем не менее, С5+1 остается платформой диалога, механизмов реализации принятых решений и достигнутых договоренностей она не имеет. Слова о независимости, суверенитете и территориальной целостности, звучащие в первом разделе заявления, озаглавленном "Устойчивость через партнерство", фактически повисают в воздухе.

В блоке, посвященном безопасности, выражено стремление расширять сотрудничество по таким вопросам, как безопасность границ, миграция, борьбы с терроризмом и экстремизмом. США обещают помогать, но как именно, не уточняют. Единственная конкретика – будет диалог по "этим вопросам" на уровне министров. Разумеется, все страны Центральной Азии обязаны поддерживать Афганистан, но только инклюзивный и демократический. Ни слова о территориальных спорах между Кыргызстаном и Таджикистаном. Ни слова о Центральноазиатской зоне, свободной от ядерного оружия и о гарантиях со стороны США. То есть ни слова о том, что действительно важно.

Блок, озаглавленный "Экономический и энергетический коридор C5+1", состоит из формулировок "полны решимости ускорить", "обязуемся наращивать усилия", "намерены предпринять важные шаги" и т.п. Из более конкретного – обещание помочь в развитии Транскаспийского международного транспортного маршрута, известного также как Срединный коридор с помощью Партнерства для глобальной инфраструктуры и инвестиций (Partnership for Global Infrastructure and Investment, PGII). Оно было придумано американцами еще в 2021 году как альтернатива китайской Инициативе пояса и пути. В 2022 году на саммите G7 оно было подредактировано, а в мае этого года на встрече "семерки" в Хиросиме уже были опубликованы первые данные о конкретных проектах в рамках PGII. Заглянув в этот список, мы под номером 25 увидим проект по развитию цифровой и транспортной связи между Центральной Азией и Европой. То есть фактически американцы пообещали нам помощь европейцев, так как за реализацию проекта отвечает, естественно, Евросоюз, а не США. Впрочем, пока говорить о реализации было бы сильным преувеличением. Пока что идет анализ того, куда могут быть направлены инвестиции и как это скажется на цифровых и транспортных коридорах. Если мы вспомним опыт ЕС по реализации проекта ТРАСЕКА, которому в этом году исполняется 30 лет, то поймем, в ближайшие годы поддержка Вашингтона или Брюсселя за рамки изучения возможностей не выйдет. А финансироваться будет работа различных аналитических центров, которые этим изучением занимаются.

В блоке "Повышение энергетической безопасности и борьба с последствиями изменения климата" содержатся призывы к инвестициям в "зеленую энергетику". Здесь, нам кажется, американцы немного опоздали, ветроэнергетику в нашем регионе уже застолбили за собой саудовские компании. Предложено также начать диалог по критически важным минералам – сфере, которую вроде бы уже взял под крыло Евросоюз.

Еще есть два раздела про меры по финансированию американской пропаганды и американского влияния в странах региона. Там практические меры будут сводиться к формированию в наших странах агентов влияния в СМИ, культуре и образовании. Это американцы и прежде делали, тут новостей нет, как нет и ничего хорошего ни для региона в целом, ни для каждой конкретной станы.

Если попытаться увидеть в сотрудничестве с американцами что-то полезное конкретно для Казахстана, то наиболее перспективным представляется включенный в совместную декларацию проект создания "бизнес-платформы частного сектора, которая дополнит дипломатическую платформу C5+1". С американской стороны в нем будут участвовать госдеп и Центр международного частного предпринимательства при Торговой палате США.

В своем последнем послании народу Казахстана Касым-Жомарт Токаев фактически признал, что у нас частный сектор так и не стал локомотивом национальной экономики. В нефтянке и горнорудном секторе он почти не представлен, в сельском хозяйстве ориентирован не на прибыль, а на госдотации. Малый бизнес не хочет развиваться до уровня среднего. На встрече с предпринимателями 12 сентября президент предложил еще раз назвал проблемы в отношениях между государством и отечественным бизнесом и потребовал их решить. В этом наше правительство и предприниматели могли бы получить финансовую и экспертную поддержку США, Европы, Южной Кореи и других стран, которые у нас принято рассматривать в качестве образцовых в сфере частного предпринимательства.

Американцы и их союзники тоже в этом заинтересованы, поскольку рассматривают частное предпринимательство как важнейший фронт в противостоянии с Китаем. Китайцы, по мнению Вашингтона, навязывают всем странам порочную модель экономического сотрудничества, где ключевые игроки – государство и госкомпании, тогда как в правильной, здоровой модели действует частный бизнес. Поэтому США и их союзники по "семерке" создали уже упомянутое Партнерство для глобальной инфраструктуры и инвестиций, а также подключили ЮСАИД к финансированию инфраструктурных проектов в других странах.

Реальная инвестиционная привлекательность каждой страны определяется возможностью получения прибыли, а вовсе не глобальными индексами. Если получение прибыли рыночными методами неочевидно, инвесторы пытаются добиться ее методами административными, то есть получить все возможные льготы и преференции от правительства. К чему это ведет, все мы наблюдали последние пять лет на примере американских компаний Valmont Industries (собиралась строить у нас завод по производству сельхозтехники) и Tyson Foods (хотела построить у нас три завода по переработке говядины и птицы). Итог – они ничего так и не открыли, вероятно, намеченные проекты будут закрыты. Кроме нефти и металлов, ничего интересного для инвесторов в Казахстане нет.

Но для привлечения и для диверсификации ПИИ мы можем использовать геополитический фактор. Противостояние западной (либерально-рыночной) и китайской (ориентированной на государство) торгово-инвестиционных моделей формирует силовые линии, вдоль которых в ближайшие годы будет выстраиваться внешняя политика Вашингтона, Брюсселя, Пекина и других больших и малых столиц. Предлагаем рассматривать это противостояние в качестве ветра и начать строительство ветряной мельницы.

Рыночной альтернативой Инициативе пояса и пути мог бы стать Центр развития частного бизнеса, созданный с участием не только США, но и его союзников по борьбе с "неправильной" моделью – ЕС (в его стратегии по Центральной Азии такая задача стоит), а также Японии, Южной Кореи и Индии (эти страны не только союзники США по сдерживанию китайской экспансии, но и партнеры по диалогу с Центральной Азией). Этот центр развития мог бы быть дополнен Фондом поддержки частного бизнеса (с участием тех же стран), который бы финансировал проекты, предложенные центром. На практике это означало бы принуждение правительствами этих стран своего бизнеса к сотрудничеству с Казахстаном, но их бизнес к насилию давно привык и, возможно, даже полюбил.

В целом, для США и их союзников это будет не слишком привлекательная коммерчески, но зато конструктивная альтернатива бессмысленной и беспощадной санкционной войне, от которой они сами уже давно устали.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора