Туркменские власти заявили о готовности участвовать в проекте поставок газа в Европу по Транскаспийскому трубопроводу в обход России. Большого ажиотажа это предложение (уже не первое в этом году) в ЕС не вызвало. О том, как создавался и рухнул первый проект по снабжению ЕС среднеазиатским газом и почему нынешний, скорее всего, ожидает та же участь, — в материале «Известий».
Призрак «Набукко»
Идея построить в обход России газопровод, заполненный газом из бассейна Каспийского моря, была очень старой. О ней впервые начали говорить еще в 2002 году, задолго до того, как европейцы стали обсуждать надежность России как поставщика, даже до первого серьезного российско-украинского газового конфликта. В 2003 году Еврокомиссия одобрила грант на 50% от стоимости проведения исследовательских работ для установления рентабельности проекта. А в июне 2005 года было подписано соглашение о совместном предприятии между газовыми компаниями пяти стран: Турции, Болгарии, Румынии, Венгрии и Австрии, к которому впоследствии присоединилась немецкая RWE.
Переговоры под покровительством лидеров Евросоюза (в частности, тогдашнего главы ЕК Жозе Мануэла Баррозу) ускорились в конце нулевых годов, на фоне зреющей проблемы с украинским транзитом и строящегося газопровода «Северный поток». Параллельно шла разработка российского «Южного потока» по дну Черного моря для стран Юго-Восточной Европы и Италии, и проект Nabucco (в честь одноименной оперы Джузеппе Верди) стал жизненно важным для Брюсселя как альтернатива. В качестве поддержки был привлечен даже Конгресс США. К 2009 году все участники ратифицировали все необходимые документы.
Проблема оставалась одна: среди этих участников не было ни одной страны, которая, собственно, добывала газ и могла закачать его в трубопровод. Руководители Nabucco долгое время обхаживали трех кандидатов, которые могли обеспечивать поставки: Ирак, Азербайджан и Туркменистан. Вариант с Ираком на первых порах выглядел наиболее интересно. Однако, во-первых, возникли политические трудности: газ предполагалось закупать у Курдского регионального правительства, где находилось искомое месторождение Аккас. С этим был категорически не согласен официальный Багдад, который требовал решать все вопросы экспорта через себя, что не нравилось уже курдам. Помимо политических были еще и технические сложности: резервов для закачки газа на уровне 30 млрд кубометров в год хватило бы всего на несколько лет. Всё это вкупе исключило возможность успешного сотрудничества с Ираком.
С Туркменией ситуация была более запутанной. Интерес к проекту у президента Гурбангулы Бердымухамедова с самого начала был немалым. Возможности тоже присутствовали — среднеазиатская страна по добыче газа и тогда, и сейчас находится на 11-м месте в мире. Для настроенных антироссийски европейских структур Туркменистан был беспроигрышным вариантом. Но не сложилось. В первую очередь из-за того, что первым успел Китай: в декабре 2009 года был запущен, по словам Бердымухамедова, «газопровод века», который перекачивал через Среднюю Азию до 40 млрд кубометров. Того, что осталось, на Nabucco явно на тот момент не хватало. Но не менее важно было и то обстоятельство, что для пуска газопровода по дну Каспийского моря необходимо было согласие всех стран, берега которого оно омывает, а с этим определенно могли возникнуть проблемы, учитывая недружественность России по отношению к проекту трубы.
Оставался Азербайджан и его месторождение Шах-Дениз, которого было просто слишком мало, чтобы заполнить Nabucco на полную мощность. Азербайджанский газ всё же пошел в итоге в Европу по построенному в 2010-х с куда меньшим размахом Трансадриатическому трубопроводу. Его пропускная способность составила 16 млрд кубометров в год, из которых непосредственно до стран ЕС доходило только 11 млрд. На этом история попытки построить газопровод из Средней Азии в Южную Европу закончилась.
Восток вместо Запада
Но, как оказалось, «иногда они возвращаются». На прошлой неделе министерство иностранных дел Туркмении объявило об отсутствии каких-то экономических, политических и финансовых препятствий строительству Транскаспийского газопровода, который может стать первым этапом системы поставок среднеазиатского газа на запад. Тема была вброшена в публичное пространство впервые за последние 10 лет и вызвала всеобщее удивление.
Время для активизации разговоров о газопроводе, впрочем, выбрано довольно удачно. С прошлого года ЕС находится в активном поиске альтернативных поставщиков газа из-за отказа от большей части трубопроводного импорта из России. Большая часть приходится на сжиженное топливо из США и Катара, цены на которое весьма волатильны. ЕС хотел бы получать и газ по трубе по долгосрочным договорам, выгоду которых начиная с 2021 года оценили практически все участники рынка. Вариантов здесь не так уж много, и Туркмения выглядит наиболее реалистичным из всех.
Что изменилось за десятилетие? Главное — исчезли международно-правовые затруднения, связанные со статусом Каспийского моря. В 2018 году пять держав бассейна этого водоема разрешили юридические вопросы, подписав соответствующую Конвенцию. Она, в частности, признавала Каспий морем (а не озером, каковым он является с точки зрения физической географии). А это значит, что для прокладки трубы более не требуется согласия всех пяти стран — достаточно тех, через чьи территориальные воды он проходит. Впрочем, есть нюанс: строительство должно вестись с соблюдением экологических стандартов, а трактовка таковых может быть достаточно широкой.
С экономическими и финансовыми вопросами всё несколько сложнее. На данный момент нет ни одной структуры, которая бы работала над проектами строительства газопровода по территории Европы. Загрузить текущие мощности возможным не представляется, то есть всё придется создавать практически с нуля. А это не только деньги, но и время — речь пойдет как минимум о нескольких годах, учитывая известные сложности ЕС с бюрократией.
Во-вторых, ЕС придется раскошелиться на трубопровод непосредственно по дну Каспия, поскольку шансы на то, что Ашхабад будет строить его на свои деньги, представляются ничтожными — у страны нет ни лишних финансовых средств в таком объеме, ни необходимой для этого экспертизы. На 2006 год стоимость проекта оценивалась в $6 млрд. Но это предварительная прикидка: при непосредственном «подходе к снаряду» смета чаще всего растет в полтора, а то и два раза для подобных проектов. Кроме того, следует учитывать инфляцию и подорожание таких услуг сверх обычного обесценивания доллара. В общем, скорее всего, речь пойдет о сумме в $12–15 млрд, и это самая низкая оценка из возможных. Страны ЕС такую сумму с трудом, но потянуть могут, однако есть сомнения, что они будут готовы тратиться на объект, который заработает не раньше следующего десятилетия.
Наконец, несмотря на все заявления, в реальности Туркмения активно наращивает поставки своего газа по всем направлениям, кроме западного. В июне сообщалось, что Ашхабад и Тегеран близки к заключению сделки о поставках около 3,65 млрд кубометров газа в год. Это интересный случай, поскольку Иран сам обладает колоссальными запасами газа, намного больше туркменских. Однако почти все они находятся на юге страны, тогда как огражденный высокими горными цепями север (не менее густонаселенный) является топливодефицитным регионом. В отсутствие естественных географических преград импорт из Туркменистана становится оптимальным вариантом.
Но это в общем объеме экспорта мелочи. Куда более важным является китайское направление. В 2022 году поставки газа из Туркмении в Китай составляли 35 млрд кубометров. В октябре прошлого года стало известно, что две страны договорились о совместной разработке второй очереди крупного Галкынышского газового месторождения, а также об увеличения поставок в КНР почти вдвое — до 65 млрд кубометров в год за счет строительства очередного газопровода, уже четвертого по списку.
В таких обстоятельствах крайне сомнительно, что у Туркмении найдутся какие-то дополнительные добывающие мощности, продукцию которых можно отправить на запад. Выбор же между ЕС и Китаем вообще стоять не будет, поскольку во втором случае есть покупатель, готовый быстро построить на свои средства газопровод по хорошо отработанному маршруту. В целом неудивительно, что Европа в 2023 году относится без особого интереса к сигналам из Ашхабада, несмотря на все свои потребности в голубом топливе.