На недавней сессии Ассамблеи народа Казахстана президент страны заявил о необходимости выработки последовательной и научно-обоснованной этнополитики. Но какой она должна быть? В нашем обществе, где сосуществуют совершенно полярные точки зрения на всё, что связано с нациестроительством и межэтническими отношениями, мнения на сей счёт могут быть не просто разными, а антагонистическими. Особенно когда речь заходит о наиболее болезненном для Казахстана вопросе, напрямую связанном с этнополитикой, – языковом.

Именно вокруг него обычно разгораются самые ожесточённые дискуссии, нередко сопровождающиеся неприемлемыми для цивилизованного общества словесными выпадами. Да, в целом наши граждане согласны с тем, что рано или поздно казахский язык, раз он наделён статусом единственного государственного, должен занять подобающее ему положение. Однако если одни предлагают идти к цели постепенно, не прибегая к каким-то радикальным шагам и придерживаясь принципа «Festina lente» («Поспешай медленно»), то другие настаивают на необходимости форсировать процесс, чтобы уже завтра все в стране заговорили на казахском и чтобы он стал главным не только де-юре, но и де-факто. Дескать, сколько можно тянуть, ведь с момента обретения независимости прошло уже более тридцати лет.

А следствием «языкового нетерпения» одной части общества становятся выдвигаемые ею инициативы и предложения, которые могут быть восприняты – и воспринимаются – другой как дискриминационные. В качестве примера можно привести разработанный рабочей группой из числа представителей так называемого национал-патриотического лагеря проект закона «О государственном языке», анализу которого наше издание посвятило одну из недавних публикаций. Авторы подобных инициатив обычно видят усиление позиций казахского не в повышении его, скажем так, конкурентоспособности (что предполагает длительную и кропотливую работу), а в ограничении хождения русского, то есть, фигурально выражаясь, в устранении конкурента (для чего достаточно принять соответствующие законодательные акты).

Между тем, если говорить о языковых предпочтениях населения Казахстана, то в последние годы сложилось определённое равновесное состояние. Это, выражается, например, в динамике процентного соотношения детей, которых их родители отдают в те или иные школы. Если до 2014-го оно неуклонно менялось в пользу обучения на казахском (доля таких учащихся за предыдущие четверть века увеличилась с 32,4 до 65,8 процента, тогда как доля учеников русских классов сократилась с 63,1 до 30,6 процента), то потом оно оставалось неизменным. Более того, даже наметился незначительный обратный тренд: к 2021-му удельный вес получающих школьное образование на казахском снизился до 65,4 процента, то есть на 0,4 процентных пункта относительно 2014-го. При том, что доля «титульного» этноса в стране за этот же период существенно увеличилась.

Или взять систему технического и профессионального образования. Вот цифры, которые содержатся в последнем на сегодня Национальном докладе о состоянии и развитии системы образования РК, подготовленном Информационно-аналитическим центром тогда ещё МОН РК. Всего за десять лет (2004-2014) доля обучающихся в колледжах на казахском языке выросла с 23-х до 58 процентов. В 2017-м было достигнуто пиковое значение – 60. Но затем произошло некоторое снижение, а после этого в течение четырёх лет наблюдалась стабилизация на уровне 59 процентов.

Хотелось бы для полноты картины иметь и информацию, касающуюся высших учебных заведений, но найти её в докладе не удалось.

Лет десять назад, когда все тренды вроде бы говорили в пользу государственного языка, многие утверждали, что демографические процессы делают своё дело и что через два-три десятилетия он естественным образом вытеснит русский на периферию общественной жизни. Однако сегодня на примере системы образования (а она является во многом базовой) мы видим, что «великий и могучий» оказался в нашей стране очень живучим. За период между двумя последними переписями 2009-го и 2021-го доля русского населения в Казахстане снизилась с 23,70 до 15,54, в целом славянского – с 26,22 до 17,96 процента, но при этом на протяжении уже семи-восьми лет удельный вес школьников, обучающихся на языке Пушкина, остаётся на стабильном уровне в 30,5 – 31,5 процента.

Отсюда напрашивается вывод об увеличении количества представителей других этносов, делающих выбор в его пользу. В том числе и «титульного». Официальная статистика на сей счёт особо не распространяется, но, пользуясь цифрами из разрозненных источников, можно подсчитать: за период с 2014-го по 2021-й число казахских детей, занимающихся в русских классах, выросло с 202-х до 373-х тысяч. Это относительно немного – 14 процентов от общего количества школьников-казахов, но, с другой стороны, в 2014-м таких было менее 9 процентов. Усилилось недоверие к школьному образованию на государственном языке или причина заключается в чём-то другом?

Как бы то ни было, с этой почти третью всего населения Казахстана, или более чем с шестью миллионами человек, в жизни которых основным является русский язык, придётся считаться. В первую очередь, государственной власти, поскольку отнюдь не в её интересах предпринимать какие-то шаги, способные нарушить существующий статус-кво и вызвать недовольство, а то и протесты такого числа налогоплательщиков. Тем более в нынешней сложнейшей геополитической ситуации, которая к тому же грозит затянуться на долгие годы. И это пора наконец-то понять всем тем, кто сегодня призывает насаждать государственный язык методом принуждения, снимать с бюджетного финансирования детсады и школы, в которых дети занимаются на русском, и т.д. Стоит напомнить, что именно радикализм в языковой сфере стал одной из причин роста сепаратистских настроений и начала гражданского противостояния в Украине.

Пожалуй, никто в нашей стране не возражает, во всяком случае, публично, против того, чтобы вся господдержка направлялась исключительно на развитие и продвижение казахского языка, на расширение сферы его применения (как это сегодня и происходит) – он, в отличие от того же русского, действительно в этом нуждается. Мало кто спорит и с тем, что законы и другие нормативно-правовые акты должны разрабатываться и приниматься, в первую очередь, на государственном языке. Что преимущественно на нём должны проходить заседания парламента, маслихатов, органов исполнительной власти, Что уровень владения им должен непременно учитываться при приёме на госслужбу, особенно в регионах с преобладанием «титульного» этноса. Но вот что касается получения знаний, доступа к информации, к разного рода услугам, повседневного общения, то здесь государство обязано учитывать различия в языковых предпочтениях населения.

В этой связи стоит напомнить ключевые месседжи, прозвучавшие в выступлении президента страны на сессии АНК. С одной стороны, «формируется новая общенациональная идентичность», а с другой, «этнокультурное многообразие никуда не исчезнет». С одной стороны, «граждане, которые не изучали государственный язык и не владеющие им в требуемом объеме, ни в коем случае не должны ущемляться по языковому принципу», а с другой, «в нашем обществе изучение государственного языка, стремление овладеть им должно стать повседневной нормой». И т.д. Ну, и как резюме – «мы разные, но мы едины», «единство в многообразии».

То есть, этнополитика и языковая политика как её важная составляющая должны быть направлены на формирование общей гражданской идентичности при одновременном гарантировании представителям всех этносов прав и возможностей, связанных с сохранением их этнической идентичности. Такой подход должен предполагать, помимо всего прочего, отказ от попыток языковой и в целом культурной ассимиляции национальных меньшинств…

Источник информации