Безальтернативное утверждение о снижении роли русского языка в Центральной Азии является ошибочным. За последние 30 лет в относительных числах распространение русского языка действительно стало ниже, но в абсолютных значениях мы видим увеличение количества людей, говорящих на русском и понимающих русскую речь. Об этом в интервью Ia-centr.ru рассказал директор АНО "Сибирское общество международных исследований" Денис Борисов.

– Тема русского языка в странах Центральной Азии регулярно становится поводом для политических дискуссий. Что происходит сейчас?

– Когда мы говорим о роли смыслов в межгосударственных отношениях в Центральной Азии, сложно обойти стороной значение русского языка. В последнее время в информационном поле закрепилась устойчивая конструкция, что русский язык – это "мягкая сила" России. Однако такая трактовка – это явная манипуляция.

На прошедшем в мае круглом столе на тему "Идеологические факторы межгосударственного сотрудничества в Центральной Азии" эксперты пришли к выводу, что русский язык – это открытый исторически сложившийся инструмент взаимодействия между государствами, который может использоваться любыми как региональными, так и внерегиональными акторами, а результаты применения во многом зависят от целей этих акторов.

Условно, вещание "Радио "Свобода"* (СМИ финансируется США. – Прим. Ia-centr.ru) пусть и на русском языке в центральноазиатском пространстве сложно назвать российским элементом "мягкой силы".

Если говорить о динамике, то статистика фиксирует относительное снижение носителей русского языка на территории Центральной Азии. Однако важно понимать качественную составляющую этого процесса.

Исторически сложилось, что русский язык закрепился в регионе как язык науки, культуры и образования, преимущественно локализованный в городской среде.

На момент распада СССР страны Центральной Азии были аграрными, где на периферии распространение русского языка было ограниченным. С началом периода самостоятельности начались процессы стихийной урбанизации, которые были усилены демографическим бумом, что привело к физическому увеличению семей, где изначально не использовали русский язык.

Положение русского языка не было в фокусе нашей экспертной встречи, но по этому поводу есть гипотеза, что за последние 30 лет в относительных числах распространение русского языка снижается, однако в абсолютных значениях либо остается без изменений, либо даже увеличивается количество людей, говорящих на русском и понимающих русскую речь.

– Для чего русский язык нужен странам Центральной Азии?

– Сегодня русский язык остается инструментом взаимодействия в самом широком спектре человеческой деятельности. Помимо уже названных областей (науки, культуры, образования), русский язык – это язык цифрового общения.

Центральноазиатское цифровое пространство работает на русском языке, а русский "Фейсбук" (организация, деятельность которой запрещена в России) и русский "Ютуб" значительно превосходят по количеству контента содержание на национальных языках стран региона.

В конце концов, русский язык является элементом государственного делопроизводства. Это вполне стандартная ситуация, когда условный чиновник вначале пишет документ на русском языке, а потом его переводит на национальный.

В этом контексте можно говорить о том, что русский язык – это не только и не столько инструмент межнационального взаимодействия, русский язык – это способ мышления всего постсоветского пространства.

– Какие усилия страны Центральной Азии прикладывают, чтобы развивать русский язык в регионе? Кто это в целом должен делать?

– Здесь можно отметить несколько концептуальных рамок.

Первая – это развитие широких социально-экономических связей, что само по себе стимулирует сохранение интереса к русскому языку. Более того, именно совместные хозяйственные связи являются наиболее мощным стимулом межкультурной и межнациональной коммуникации на базе русского языка.

Сегодня мы наблюдаем поступательное торгово-экономическое, инвестиционное и трудовое развитие отношений между странами ЦА и Россией, что вселяет оптимизм в будущее русского слова на пространстве Центральной Азии.

Вторая – встречное движение на уровне государственной политики со стороны российских и центральноазиатских властей.

Мы выделяем ежегодно тысячи бюджетных мест для студентов из Казахстана, Киргизии, Таджикистана и Узбекистана. На территории ЦА открываются филиалы ведущих российских вузов, ежегодно расширяется сеть русских школ.

Российско-центральноазиатское сотрудничество в образовательной сфере на среднем и высшем уровнях является одним из самых масштабных в сравнении с другими внерегиональными игроками.

На наших круглых столах не раз отмечалось, Россия работает масштабно, но не хватает инклюзии. Российские вузы заканчивают тысячи выпускников из стран ЦА, но дальнейшая судьба молодых профессионалов Россию не интересует, даже если это потенциальные лидеры или таланты в своих областях.

В то же время другие внерегиональные конкуренты, вкладывая на порядок меньше, четко контролируют свои инвестиции в человеческий капитал, повышая эффективность борьбы за умы и сердца людей.

– В ЕАЭС много лет говорили о создании общего информационного пространства. Почему проект не сработал?

– Сегодня общее информационное пространство – это система с множеством элементов.

Если мы говорим о цифровой составляющей, то фактически общее русскоязычное информационное пространство уже самостоятельно сложилось в интернете и социальных сетях не только в формате ЕАЭС, но и в целом на всем постсоветском пространстве и даже больше – вторым языком интернета является именно русский язык.

Главное, что, помимо исторических обстоятельств, Россия поддерживает интерес к русскому языку современной практикой. С одной стороны, это деятельность таких компаний, как ВК, "Яндекс", "Касперский" и других, что формирует устойчивый имидж российской школы информатики и бренда "русский программист" ("русский хакер").

С другой - высокая активность новых медиа, которые чаще всего распространяют информацию на национальном и русском языках.

Например, в 2022 году в Казахстане было зарегистрировано 460 СМИ: печатные издания – 158, телеканалы – 4, радио – 2, информагентства – 94, сетевые издания – 191, иностранные СМИ – 11, из которых 189 СМИ вещают на казахском и русском языках (при этом в статистику явно не попали российские медиапроекты, которые имеют читателей из Казахстана).

Когда мы говорим об уровне традиционных СМИ, то нужно признать, что целенаправленного государственного подхода в этой области не хватает. По факту нужен единый аналог "Евроньюс"(СМИ – иноагент) для информационного пространства ЕАЭС (МирТВ явно не справляется с этой задачей), который будет создавать, транслировать и поддерживать образ успешного совместного будущего на основе современного разнообразного контента в области науки, образования, культуры, деловой и социальной практики. Отсутствие подвижек в этой области – это вопрос исключительно политической воли.

Также можно отметить большой пробел в части научного обмена информацией. Научный дискурс контролируют научные журналы, точнее рейтинговые научные журналы.

В этом контексте в научном поле ЕАЭС нет своих рейтинговых наукометрических систем, которые бы признавались значимыми для карьеры научных сотрудников из стран евразийского пространства.

Закрытие этого пробела является вполне посильной и не очень затратной задачей, которая тем не менее обладает принципиальным значением для развития общего информационного пространства.