Отвечая на вопрос, не призывает ли он Украину к территориальным уступкам, когда говорит про важность опыта 1944 года, финский лидер отрапортовал: «Конечно, нет».

«Ситуация в 1944 году была совершенно другой. Тогда Финляндия была одной из сторон. Не было выбора. Я много говорил о трех краеугольных камнях государства: независимость, суверенитет, то есть право на самоопределение, и территориальная целостность. В 1944 году Финляндия сохранила независимость, но потеряла суверенитет и территории. Наша цель, конечно, обеспечить сохранение суверенитета Украины и территориальной целостности в долгосрочной перспективе. То есть между этими ситуациями нет никакого сходства», – заявил Стубб на пресс-конференции после встречи в Белом доме.

Высказанная им ранее аналогия – в 1944-м решили проблему с Россией, и теперь решим – не понравилась многим. На Западе по одним причинам, в России – по другим.

Официальный представитель МИД РФ Мария Захарова отреагировала весьма резко, напомнив финскому президенту, что Финляндия «с 1939 по 1940 и с 1941 по 1944 год находилась в состоянии вооруженного конфликта с Советским Союзом», что финские войска обеспечивали блокаду Ленинграда с севера и что финны совершали массовые военные преступления на оккупированной советской территории.

Вместе с тем выход действительно был найден. «Кое в чем Стубб прав: в 1944 году решение проблемы с Финляндией было найдено. Оно называлось Московское перемирие», – пишет Захарова.

На закрытой части встречи в Вашингтоне Стубб также заявил, что города Славянск и Краматорск стали «бастионом против гуннов», что согласно The Wall Street Journal, произвело впечатление на Дональда Трампа (но непонятно, какое).

Хорошо, когда финский президент что-то знает о гуннах, но Стубб не из таких. Против гуннов римляне бастионов не возводили, предпочитая воевать в чистом поле.

Украинская стратегия «городов-крепостей» – это копия гитлеровской концепции позднего периода Второй мировой войны, когда ряд населенных пунктов лично фюрером были объявлены неприступными цитаделями. Там вводилось специальное управление, а командование этих «крепостей» получало полную самостоятельность одновременно с приказом ни при каких обстоятельствах их не сдавать.

Советская армия просто обходила и блокировала эти населенные пункты, а гарнизоны «крепостей» оставались в полном окружении – и впоследствии капитулировали. Прорыв (но с огромными потерями) удался лишь однажды – в Будапеште.

Большинство немецких генералов концепцию «городов-крепостей» не одобряло. И как показала история, были правы. Зато Стубб кое в чем прав, говоря о решении проблем Украины.

К 1944 году Финляндия потеряла 10% территории, и это была наиболее развитая часть страны, к тому же неплохо укрепленная. Но могла потерять и гораздо больше, если бы политическое руководство в Хельсинки вовремя не одумалось.

От полного разгрома Финляндию спасло то, что она, в отличие от Италии, Румынии и Венгрии, не состояла в нацистском блоке, а воевала против СССР как «свободный союзник» Германии. Это слабое оправдание тому, что они творили – и на что указывает Захарова, но лазейка «вовремя соскочить» оставалась.

Финны этим шансом воспользовались. Владимир Зеленский от подобных возможностей упорно уклоняется – и явно намерен поступить так опять.

Если бы Стубб его переубедил, это принесло бы Украине благо. Но президент Финляндии парадоксальным образом настаивает на обратном: Украине, мол, нужно обязательно сохранить и территории, и суверенитет, который Финляндия, по его словам, после 1944 года потеряла.

На самом деле финнов после войны не ограничивали в выборе формы государственного устройства и экономического уклада, а сотрудничество с СССР обеспечило им беспрецедентный рост промышленности и благосостояния. Но у Москвы были и условия, главные из которых – в НАТО не вступать, а подрывную антисоветскую деятельность полностью свернуть.

Так из общественной жизни Финляндии пропали националистическая риторика и оголтелая русофобия, которой до войны было много. Разговоры о «Великой Финляндии до Урала» прекратились. Видимо, украинские аналоги того же самого очень ценит Александр Стубб, раз не считает возможным для Киева ими пожертвовать.

Что же касается территориальной целостности, то это понятие растяжимое. Например, Выборг, который СССР отвоевал у финнов, в состав Финляндии попал случайно – в результате волюнтаристского решения императора Александра Первого, который включил Выборгское наместничество в состав Великого княжества Финляндского для лучшего администрирования.

Таким образом, «финскую модель» можно описать как отказ от исторически случайных территорий, внеблоковый и безъядерный статусы, инвестиции и многостороннее экономическое сотрудничество, спокойное отношение к соседям (в первую очередь к России), криминализация националистов, сохранение исторической памяти и многоязычие.

Александр Стубб – прекрасный пример этого самого многоязычия. Его отец Йоран Стубб, многолетний глава Финской хоккейной лиги – швед, а мать – финка. Президент с детства двуязычен, а статусы двух языков в Финляндии примерно равны, и никому не приходит в голову запрещать использование шведского языка в любых сферах жизни. Прекрасный пример для подражания как раз для Украины.

Финляндия после 1944 года вполне могла бы стать ролевой моделью для Киева. Даже если Стубб и впрямь «не то имел в виду», когда говорил Трампу про «ситуацию 1944 года», то ухватил здравую мысль подсознанием. Он политик антироссийский, но неглупый и образованный: диплом по истории цивилизации в Сорбонне на французском языке, докторская по философии в Лондонской школе экономики, диплом политологии в университете Южной Каролины – неплохо для того, кто начинал детским хоккейным тренером.

Однако в современной Европе не склонны к историческим аналогиями. С брюссельской точки зрения все, что было до образования Европейского союза – бессмысленный опыт, так как Евросоюз – это «конец истории» и вершина цивилизации, так что ссылаться на опыт национальных государств прошлого – это дурной тон. Поэтому мысль о «финляндизации» не услышат – ни в ЕС, ни в Киеве.

У Зеленского не готовы разговаривать о нейтралитете и необходимости просто вести себя нормально для того, чтобы создать дееспособное государство. Уже давно стало понятно, что такое целеполагание («нормализация Украины») просто отсутствует в понятийном ряду нынешних властей.

То есть чего бы ни имел в виду Александр Стубб, говоря о «ситуации 1944 года», здравое зерно из этих рассуждений не прорастет. Но зарубку на память оставить можно.

https://vz.ru/politics/2025/8/19/1353951.html