ВКыргызстане приход к власти Садыра Жапарова придал дополнительный стимул исследовательскому интересу к теме национал-популизма. Некоторые местные и иностранные исследователи, а за ними и журналисты сделали вывод, что возвышение Садыра Жапарова является манифестацией растущего влияния право-популистского направления и в этом смысле хорошо объясняется глобальными трендами. В предлагаемой статье автор высказывает свою точку зрения на особенности кыргызского национал-популизма Садыра Жапарова.

Является ли Садыр Жапаров «кыргызским Трампом»?
Не секрет, что после смены власти в Кыргызстане в октябре 2020 г. актуализировалось изучение так называемого «феномена Садыра Жапарова» как политика, удивившего многих своим внезапным восхождением на олимп политической власти. В попытках осмысления происходящих процессов и их причин исследователи применяли концептуальные подходы к «феномену Садыра Жапарова» как к проявлению растущего влияния национал-популизма во многих частях мира, в первую очередь в странах Запада. Некоторые исследователи назвали Садыра Жапарова «кыргызским Трампом» с позиции сравнения причин, позволивших этим политикам прийти к высшей политической власти в своих странах, а также учитывая некий эффект внезапности их прихода.

Например, приводятся аргументы о том, что социальную базу поддержки С. Жапарова во многом составило «анти-истеблишментское» движение в кыргызской версии, основу которого составило бедное сельское население, поддержанное всеми недовольными существующим положением вещей. Драйверами этого процесса называются растущее социальное неравенство и связанная с этим поляризация общества по множественным линиям разлома, разочарование опытом построения либеральной демократии и кризис репрезентации интересов различных слоев населения, резкое неприятие верхушечного класса, представленного в основном коррумпированными чиновниками и богачами, нажившими свое богатство незаконным путем и др.

Нужно признать, что все названные причины валидны и в значительной степени объясняют крах предыдущего режима и приход к власти Садыра Жапарова. С другой стороны, автоматическое перенесение существующих и применяемых на Западе концептуальных рамок понимания национал-популизма, не полностью отражают особенности этого направления в Кыргызстане.
Анатомия кыргызского национал-популизма объясняется не только и даже не столько глобальными тенденциями. Очень большое значение имеют незавершенные процессы нациестроительства и государствостроительства. В этом смысле, национал-популизм Садыра Жапарова отнюдь не новое явление. Об этих аспектах мы еще остановимся ниже.

Между так называемым брекзит-трамповским синдромом, характерным для западного национал-популизма, и кыргызской версией национал-популизма, есть заметные отличия. В западных странах усиление правого популизма наблюдалось на фоне разочарования либеральной демократией, и не только по причине растущего экономического неравенства и депривации.
Немаловажным структурным драйвером популизма в развитых демократиях были страхи людей, связанные с восприятием стремительно меняющейся этнической, религиозной и расовой структуры общества как существенной угрозы для исторической идентичности нации и существующего образа жизни. Интенсивная миграция и наплыв беженцев в некоторых странах были причиной таких страхов.

В Кыргызстане таких масштабов миграции, которые воспринимались бы в качестве угрозы национальной идентичности, нет. Нужно признать, что существуют страхи среди определенной части населения о том, что иностранные религиозные проекты угрожают национальной идентичности, одним из компонентов которой считается национальная (традиционная) форма ислама. Тем не менее, здесь есть существенное отличие. Речь идет не о переезжающих в страну мигрантах, а о своих же гражданах, оказавшихся под влиянием «чуждого» религиозного влияния, часто ассоциируемого с «арабизацией».

В настоящее время можно наблюдать рост религиозности в обществе и постепенную потерю светской частью населения своей позиции в качестве мейнстрима. Представители же тенгрианства оказались почти в роли изгоев. Тема страхов по поводу религии (ее чужеродных версий), угрожающей национальной идентичности, очень интересна и ждет серьёзных исследований, особенно с точки зрения проблем национализма.

Во многих странах, в частности в странах Юго-Восточной Азии, «врагами» иногда «назначаются» этнические или религиозные меньшинства. Такая перспектива для многоэтничного Кыргызстана была бы трагедией. Хотя в Кыргызстане нет массовой миграции извне, есть категории населения, которые могут быть таргетированы популистами как «враги». Эти категории, как, например тенгрианцы, живут здесь и являются гражданами КР. Такие группы как представители НПО, негосударственные СМИ, представители сексуальных меньшинств в этом смысле находятся в уязвимой ситуации.

Еще одно отличие в условиях развития национал-популизма в Кыргызстане, на мой взгляд, заключается в том, что на Западе происходило постепенное отчуждение электората от мейнстриминговых политических партий, которые бюрократизировались и перестали соблюдать демократические процедуры, все чаще заменяя их гипертрофированной ролью штабов и политтехнологов. Иными словами, там это является реакцией на эрозию устоявшихся политических институтов.
В Кыргызстане же партийные институты не успели сложиться, но мы уже наблюдаем полное отторжение идеи политических партий как институтов демократии. Это произошло по той причине, что политические партии стали восприниматься как коммерческие проекты, не имеющие ничего общего с представительством разных слоев социума. Этим объясняется поддержка идеи возвращения к мажоритарной модели парламентских выборов, которая ошибочно воспринимается как «лекарство» от недостатка представительства «народных интересов» в существующей избирательной системе.

Более того, идея парламента как олицетворения законодательной и представительной ветви власти, дискредитирована. В Кыргызстане это привело к реанимации архаического представительного органа – Курултая. Пока институт курултая воспринимается многими как панацея от проблемы репрезентации интересов обычных граждан и проблемы отстраненности «простых граждан» от политического участия. Но, к сожалению, панацей не бывает. Более того, велика вероятность инструменталистского использования курултая в интересах той же элиты, против которой выступают сторонники популизма.

Анатомия кыргызского национал-популизма: некоторые исторические аспекты
Кыргызскую версию национал-популизма трудно понять без рассмотрения специфических вызовов, стоящих перед обществом Кыргызстана. Это вызовы нациестроительства и государствостроительства, характерные для постсоветских стран с характеристиками уязвимых государств (fragile state).

В Кыргызстане как в малом постсоветском государстве актуальны вопросы достижения и сохранения государственного суверенитета, вопросы идентичности и нациестроительства. За постсоветский период Кыргызстан, вернее, его политические и интеллектуальные элиты, находились в поиске собственной формулы построения нации. Подходы предлагались разные – от этнонационализма до либерального национализма. Аналогичные поиски наблюдались и в других посткоммунистических странах. Интересной особенностью Кыргызстана является следующее.

Несмотря на то, что идея этнонациональной идентичности была и все еще остаётся привлекательной для преобладающей части граждан Кыргызстана, властвующими политическими элитам в разные периоды в целом удавалось через политические инструменты продвигать концепт и идеи общегражданской идентичности. Велика в этом роль либерального гражданского общества. Так, в часто меняющейся конституции Кыргызской Республики всегда сохранялось понимание народа Кыргызстана как состоящего из всех проживающих здесь этносов. Конституция 2021 года также в ст.1 указывает, что Народ Кыргызстана составляют граждане всех этносов Кыргызской Республики.

К попыткам культивирования гражданского понимания национальной идентичности можно отнести известный акаевский лозунг «Кыргызстан – наш общий дом», Концепцию укрепления единства народа и межэтнических отношений в КР, разработка которой началась при президенте переходного этапа Розе Отунбаевой, а принятие произошло при президентстве Алмазбека Атамбаева в 2013 г. В этот же список можно отнести и законодательный отказ от графы «национальность» в общегражданских биометрических паспортах, реализованный при президенте Атамбаеве.

Что интересно, нынешний президент из этой традиции не выпадает, несмотря на то что его считают ярким типом национал-популиста, и хотя на своей первой пресс-конференции в октябре 2020г. Садыр Жапаров заявил, что он выступает за возвращение возможности по желанию граждан указывать свою этическую принадлежность в паспорте. Так, 13 ноября 2020 г. С. Жапаров подписал Указ исполняющего обязанности Президента Кыргызской Республики о Концепции развития гражданской идентичности «Кыргыз жараны» (гражданин Кыргызстана), а правительство организовало межведомственную группу по разработке «Плана мероприятий по реализации Концепции развития гражданской идентичности Кыргыз жараны в Кыргызской Республике на период 2021-2026 годы».

Тем не менее, важно понимать, что все эти концептуальные документы и связанные с ними планы действий не всегда однозначно интерпретируются на этапе реализации. Нужно учитывать, что сторонников идеи формирования гражданской идентичности на основе «титульного национального ядра» все еще много. Станет ли очередная концепция «Кыргыз жараны» более успешной, чем предыдущие концепции развития общей идентичности? В этом есть большие сомнения, учитывая нынешнее состояние разделенного общества. Не нужно упускать из виду, что среди сторонников партии «Ата-Журт», в которой ранее состоял нынешний президент, и среди членов партии «Мекенчил», которая ассоциируется с Жапаровым и его соратником Камчи Ташиевым, немало людей, всегда отличавшихся последовательными позициями в отношении приоритетности этнонациональной версии нациестроительства.

Что касается проблемы суверенитета, Кыргызстан за периоды независимости сталкивался с различными вызовами своему суверенитету. Хотя Кыргызстан находится в окружении дружественных государств, тем не менее, он испытал угрозы своей территориальной целостности, например во время вторжения террористических бандформирований на территорию Баткенской области в 1999-2000 гг. К сожалению, конфликт на таджикско-кыргызской границе, произошедший в апреле-мае 2021 г. усилил восприятие угрозы территориальной целостности среди большинства жителей Кыргызстана. Использует ли Садыр Жапаров это обстоятельств в позитивном ключе для консолидации общества на основе патриотических чувств либо для консолидации авторитаризма, покажет время.

Еще один аспект восприятия угроз национальному суверенитету связан с экономической зависимостью Кыргызстана от внешних акторов, что также является довольно чувствительной темой. Позиция политиков-популистов зачастую отличается от позиции большинства людей, составляющих их социальную базу. Очевидно, что в периоды мобилизации политических сторонников, популисты часто используют национал-популистскую риторику. Однако на практике все президенты и властные элиты Кыргызстана занимают, как правило, компрадорскую позицию в отношении более могущественных внешних игроков. В то же время так называемые «простые люди» (народ) воспринимают экономическую зависимость Кыргызстана от внешних инвесторов и государств-партнеров как угрозу суверенитету.

Обсуждая исторические аспекты национализма в Кыргызстане, нельзя обойти и тему развития либерально-демократического пространства. В Кыргызстане идеи либеральной демократии начали развиваться с началом периода независимости. Как известно, был период, когда Кыргызстан назывался островком демократии в Центральной Азии, учитывая масштабы и скорость либерально-демократических преобразований. Однако при всем этом либерально-демократическое направление в политике оставалось слабым.

Если в странах Запада усиление национал-популизма шло на фоне разочарования либеральной демократией, в Кыргызстане политический либерализм утратил привлекательность, не успев развиться. Либерализм не успел прижиться на кыргызской политической почве. Эксперимент строительства либеральной демократии в отдельно взятой стране, уязвимой геополитически и к тому же находящейся в авторитарном окружении, с трудом развивался.

Как и в других странах поскоммунистического мира, Кыргызстан не так легко отказывался от этатистского прошлого. Особенно в первое десятилетие после распада СССР, в Кыргызстане были сильны ожидания от государства как обеспечителя общественных благ: образования, здравоохранения, занятости и социальных услуг, а эгалитаристские взгляды были преобладающими. Такие вызовы как бедность, усиление социальной поляризации, всеохватная коррупция, отрыв политических элит от нужд большей части населения, отсутствие свободных выборов усиливали в последующем разочарование и неприятие идей либеральной демократии, вернее, опыта ее строительства в Кыргызстане.

Спустя 30 лет с момента обретения независимости идеи этатистского и эгалитарного общества все еще сильны. Это находит отражение в патерналистских ожиданиях широких масс, что дает прекрасную почву для развития разных форм популизма. Ожидание сильного национального лидера, который возьмет всю ответственность в государстве на себя, отчасти объясняет выбор кыргызстанцев, посчитавших Садыра Жапарова именно таким лидером. Риторические приемы политика Жапарова, например его обращение к воле народа и обещание исполнить свой долг перед народом, на символическом уровне создавали чувство принадлежности к большой общности (своеобразному “ sense of community”), что очень хорошо соотнеслось с традициями коллективизма.

Нужно сказать, что попытки политических элит Кыргызстана построить либеральную демократию пришлись на периоды нескольких глобальных экономических кризисов (2008, 2014 гг), что повлияло на рост национал-популистских течений, рассматривавших глобализацию как причину экономических кризисов. Иначе говоря, исторический момент для либеральной демократии в Кыргызстане оказался не очень удачным. Поэтому неудивительно, что в Кыргызстане, как и в других частях мира, граждане все больше заявляли о стремлениях вернуть такие ценности как участие широких масс в политике, ценность воли граждан (народа), национальной идентичности, приоритет национальных интересов над международными правилами и институтами.

Либерально-демократическому движению было трудно что-либо противопоставить лозунгам национал-популистов. В парламентских выборах октября 2020г. даже с учетом того, что политические партии и движения либерально-демократического направления эксплуатировали ценностные компоненты в своей избирательной кампании, например, тему борьбы с коррупцией, возвращения власти народу, либералам не удалось собрать больше сторонников, чем популистам. Даже когда образовался вакуум власти, либералы не смогли «подобрать» власть в виду своей малочисленности, разрозненности и слабости. В таких обстоятельствах Садыру Жапарову удалось легко взять власть в свои руки.

Особенности национал-популизма Садыра Жапарова
Хорошая почва для национал-популизма существовала и до прихода Садыра Жапарова к власти. Ряд факторов, от общемировых до специфических кыргызских, привели к усилению национал-популизма в последние годы. В 2016 году тогдашний президент Алмазбек Атамбаев пролоббировал изменения в конституцию, в числе которых была норма о приоритете национального права над международным. Этот факт является ярким примером национал-популистского шага.
Идея народного курултая как аутентичного традиционного института, способного дать больше демократии, чем имитационные институты власти вроде парламента, назревала в течение многих лет. Сама власть, например, при Курманбеке Бакиеве собирала так называемый курултай согласия, который по задумке аппарата президента должен быть стать инструментом поддержи президента. Оппозиционные политики также нередко принимали участие в альтернативных курултаях, которые всегда назывались народными.

Право проводить народные курултаи по вопросам, имеющим государственное и общественное значение, было включено и в предыдущую конституцию от 2016 г. В Кыргызстане есть ряд политиков и общественных деятелей, которые последовательно в течение многих лет продвигали идею курултая, например, К.Кошалиев, Т.Акун, А.Бекназаров. Яркими националистическими взглядами известны и другие политики, такие как А.Мадумаров, М. Мырзакматов, Н.Норматова и др.
Тем не менее, именно при Садыре Жапарове курултай не просто был номинально включен в конституцию как общественно-представительный орган, но был наделен существенными полномочиями, самыми важными из которых являются право законодательной инициативы и участие в формировании Совета правосудия.

Садыр Жапаров воспользовался историческим моментом, оказавшимся весьма благоприятным для него. Масштабы недовольства коррупцией, отторжение обществом неэффективного парламента, экономический кризис, усилившийся во время пандемии, сыграли в пользу политика. Восприятие властных институтов как коллективной системы безответственности на фоне длительного общественного запроса на функционирующее государство, которое обеспечивало бы общественное благо, а также кризис политического лидерства способствовали поддержке Садыра Жапарова, обещавшего защищать интересы большинства. Таким образом, Садыр Жапаров стал ответом на патерналистские запросы общества.

Садыр Жапаров – не первый популист, который для укрепления своего имиджа «народного» лидера использует конспирологические теории о «деструктивных силах», целью которых является разрушение нации. Если вспомнить риторику Алмазбека Атамбаева или Сооронбая Жеенбекова, она была в целом аналогичной риторике Садыра Жапарова. Более того, негласное одобрение, а временами использование разных виджилантистских групп, преследовавших гражданских активистов, представителей сексуальных меньшинств или их сторонников, наблюдалось активно при предыдущих президентах. В этом смысле Жапаров – не новатор.

В отличие от тех же западных демократий, специфическим в нашей ситуации является искусственно создаваемое восприятие врага из сообществ, которые, на самом деле, по своим размерам и уровню воздействия на общество, в отличие от массовых миграционных волн в странах Запада, не могут представлять угрозу национальной идентичности. В создании искусственного образа врага в лице НПО и сообществ ЛГБТ, СМИ и др. большую роль играют политики-популисты. Эти сообщества рисуются как угроза духовно-нравственным ценностям (скрепам, если нравится), при том, что общественного консенсуса о том, что должна собой представлять пресловутая национальная идеология и каковы национальные ценности, не существует.

Утверждать, что новый лидер Кыргызстана является лишь демагогом, который играет национал-популистскими лозунгами для укрепления своей власти, или же он действительно верит в эти лозунги и придерживается содержащихся в них ценностей, пока преждевременно.

В реальности, Жапаров противоречив. В нем сочетаются либеральный националист и национал-популист. С одной стороны, он сторонник курултая и выступает за возвращение графы в паспорте, указывающей этническую принадлежность. С другой стороны, подписывает план действий по реализации концепции «Кыргыз жараны». Его экономическая риторика в целом пока основана на либерально-демократических принципах и взглядах. Учитывая сказанное, сравнения идейной платформы Жапарова с крайними формами правового популизма представляется неуместным.

Вполне возможно, что со временем, Садыр Жапаров будет смягчать свою националистическую риторику в пользу риторики гражданского патриотизма. По крайней мере, в своей инаугурационной речи он отметил, что его целью как президента и патриота является экономически развитый, динамичный, сильный и свободный Кыргызстан, в котором соблюдаются права человека, верховенство закона, молодежь с оптимизмом смотрит в будущее. Также в ряде своих интервью он отмечал важность ценности свободы и невозможности узурпации власти в Кыргызстане.

В своем обращении на церемонии подписания новой конституции 5 мая 2021 г. президент заявил, что понимает огромные экономические и политические вызовы, стоящие перед Кыргызстаном. Очевидно, что президент понимает и зависимость Кыргызстана от международной донорской помощи, рассчитывать на которую будет сложно при полном отходе от демократического курса. Учитывая сказанное, на мой взгляд, Садыр Жапаров постарается постепенно провести своеобразную детоксикацию своего политического имиджа, чтобы избавиться от наиболее негативных характеристик.

https://www.caa-network.org