После слов Владимира Путина о сборе биоматериала россиян с таинственными целями тема генетического оружия вышла в новостные топы. В основном сама идея такого ОМУ подвергается осмеянию, но, к сожалению, все не так просто. Что мы знаем о биогенетическом оружии на сегодняшний день? И почему его опасаются в России и США?

Накануне Россия, США и Великобритания приняли заявление о мерах против биологического оружия, согласившись с тем, что «мир сталкивается с серьезными вызовами с точки зрения биологической безопасности». Речь, в частности, идет об угрозе разработки, приобретения и применения биологического оружия государственными и негосударственными субъектами, а также научно-технических достижениях, «которые обладают потенциалом, чтобы приносить большую пользу, однако могут быть использованы для причинения вреда».

За несколько дней до этого президент Владимир Путин в ходе заседания Совета по правам человека заявил, что некие иностранные силы собирают биологический материал российских граждан. О чьих-то попытках создать невиданное прежде биооружие избирательного действия после этого заговорили если не все, то многие.

Сказать, что это горячая тема – не сказать ничего. В массовом сознании генетическое оружие стоит где-то между инопланетянами на службе Пентагона и Гитлером, сбежавшим на Луну. Неудивительно, что все эти речи вызвали вспышку эмоциональной полемики в СМИ и соцсетях с участием не только профильных ученых, но и всех, кому не лень. При этом высказываются резко полярные мнения – от попыток объяснить смысл генетического оружия с чисто военной точки зрения до откровенного осмеяния российских властей.

То есть поляризация пошла не по научному пути, а по политическому. Либеральная часть однозначно объявила предположение о наличии генетического оружия или его разработках полной ерундой. К примеру, известный своей гражданской активностью «популяризатор науки» Михаил Гельфанд употребил не вполне научный термин «хрень», выступив адвокатом американцев, собирающих биоматериалы в России.

На практике ВВС США еще летом на официальном портале госзакупок объявили тендер на поставку 12 образцов молекул РНК и синовиальной ткани россиян. Согласно условиям тендера, доноры должны быть гражданами РФ, европеоидами, без травм опорно-двигательного аппарата, с отрицательными анализами на ВИЧ, гепатит В, гепатит С и сифилис. Этот странный тендер посчитали поводом для высказываний президента, хотя он опирался на данные контрразведки, а не на открытые источники.

После заявления Путина американцы попытались если не оправдаться, то хотя бы прояснить эту странную ситуацию. Представитель авиационного учебного командования (AETC) ВВС США Бо Дауни заявил, что специалисты ведомства занимаются выявлением различных биомаркеров, связанных с травмами. Для этих исследований 19 июля был опубликован контракт о закупке образцов РНК и синовиальной оболочки. Изначально в запросе не было указано желаемое место происхождения образцов, но для продолжения исследования требовались образцы именно из России, поскольку предыдущий поставщик предоставил биоматериалы граждан РФ.

Роль Пентагона его адвокаты объясняют формальной ведомственной принадлежностью медицинского заведения. Но почему первую партию биоматериала нельзя было взять у тех же американских летчиков, которые обязаны его предоставлять просто по контракту? Вроде как именно их суставы собираются лечить, а не российские. Хотелось бы посмотреть в глаза тому исходному подрядчику, который контрабандой привез заказ Пентагона из РФ. Да, именно контрабандой.

Правнуки царя Гороха

По данным газеты ВЗГЛЯД, первый доклад о биологическом оружии и возможной разработке генетической его версии для применения против населения РФ был представлен ФСБ еще в 2007 году. Тогда же был принят первый вариант закона о запрете вывоза из России биологических образцов. То есть первая партия биоматериала для нужд ВВС США появилась в Америке в обход российского закона, который, кстати, содержит подробное описание образцов биоматериала.

Сейчас с подачи бывшего главного санитарного врача, а ныне депутата Госдумы Геннадия Онищенко готовится новый закон о биологической защите. Парламент собирается рассмотреть его уже в декабре, но мы пока вернемся в 2007-й.

Одно время в моду вошло определение индивидуального генома. На территории РФ подобным увлеклись этносы, склонные искать себе древних и героических предков. Многие ученые считают все эти «поиски аллелей» чем-то на грани лженауки, но в какой-то момент поветрие стало чуть ли не массовым. Генетический материал добровольно отсылался куда-то в Америку, а в ответ приходила бумага, из которой следовало, что ты на столько-то процентов древний скиф. Многие подобным гордятся, хотя осознание себя генетическим арием никак не влияет на зарплату.

Массовость этого явления и обеспокоила контрразведку.

Правда, «генетическая подозрительность» изначально пошла отнюдь не от ФСБ. Не так давно британская компания Oxford Nanopore Technologies отказалась продавать лаборатории эволюционной геномики МГУ секвенатор – прибор для чтения ДНК, обвинив россиян в связи с военными и в возможном использовании полученных данных в разрушительных целях.

Это показательно само по себе: если генетические исследования на Западе действительно ведутся в военных или похожих прикладных целях, люди склонны подозревать других в том, чем занимаются сами.

Злополучный тендер американских ВВС только выглядит как повод для высказывания президента и последовавшей за ним дискуссии. Проблема несколько глубже, она действительно есть и отслеживается. Просто некоторые аспекты разработки генно-биологического оружия неочевидны и уязвимы для спекуляций.

Хроники Доктора Смерть

На сегодняшний день нет никаких реальных доказательств того, что генетические данные по отдельным этносам используются для разработки оружия массового уничтожения. Или – могут быть использованы. По этому признаку генно-биологическое ОМУ легко записать в разряд конспирологии.

Однако история достоверно знает случай, когда разработка генетического оружия подтвердилась структурированным массивом данных и свидетельскими показаниями многих людей, уже использованными в суде.

ЮАР времен апартеида была одной из самых продвинутых в медицинской сфере стран мира. Достаточно вспомнить, что первая в истории человечества удачная пересадка сердца была проведена в Кейптауне. И вот в начале 80-х годов в обстановке строжайшей секретности начал работать проект Strand («берег» на языке африкаанс) – комплексная программа по созданию ядов, психотропных веществ и генного оружия, которое должно было избирательно поражать только чернокожее население. Основной целью были члены Африканского национального конгресса (АНК), но в судебном порядке доказано, что попытки применения были также на территории Намибии, Анголы и Мозамбика, а наркотики специально распространялись среди черного населения собственно ЮАР.

Возглавлял программу военный медик, кардиолог по первой профессии Вутер Бассон, получивший чин бригадного генерала и прозвище Доктор Смерть.

После падения режима апартеида расследованием занялась так называемая Комиссия истины и примирения (КИП) – внесудебный орган новой чернокожей власти, занимавшийся расследованием вообще всего, что ассоциировалось с ужасами белых угнетателей. Она оперативно захватила почти всех ученых и медиков, работавших в проекте Strand, и несколько лет последовательно выкачивала из них информацию.

Примечательно, что все они были бурами, а не англоязычными южноафриканцами. Один из фигурантов дела – химик Дан Хуссен – показал, что программа была разделена на два неравнозначных проекта. Первый предусматривал создание того, что называли «грязными трюками» (vuil truuks), то есть «средств ликвидации отдельных индивидуумов», проще говоря, ядов и психотропных веществ. Второй проект «ставил задачу создать достаточно сложный вид оружия массового поражения, который можно было бы использовать в военных действиях в Анголе и Мозамбике».

Локализация на соседних странах – это уловка адвокатов. Компетенция не только КИП, но и уголовных судов общей юрисдикции ЮАР не выходит за границы государства. Следовательно, участников проекта Strand нельзя было осудить за преступления, совершенные против граждан других стран и на чужой территории.

Именно благодаря этой юридической уловке медицинский генерал Вутер Бассон в 1999 году был оправдан Верховным судом Претории, несмотря на 46 доказанных убийств. Дело в том, что опыты ставились над пленными намибийскими повстанцами и на территории Намибии, а трупы затем выбрасывали с вертолетов в Атлантический океан. Остальные убийства с помощью химических препаратов также были совершены не на территории ЮАР (предположительно, некими ядами были отравлены и несколько британских политиков).

Оправдание Доктора Смерть вызвало кризис во взаимоотношениях между ЮАР и Намибией, но апелляционный суд в 2002 году оправдал Бассона вторично. Намибийцы не сдаются, и сейчас конституционный суд ЮАР вроде как постановил пересмотреть дело. Но перспективы у него слабые, поскольку, судя по всему, материалы проекта Strand вовремя перекочевали в США, и у Вутера Бассона появился мощный лоббист и защитник в лице Пентагона.

Есть данные, что в 80-х годах произошел своеобразный обмен информацией. Разведка ЮАР передала американцам и англичанам огромный массив данных по деятельности КГБ в Африке и по организации и составу советского и кубинского воинских контингентов в Анголе, потребовав в обмен материалы химического, биологического и медицинского характера. Так ЮАР получила доступ к перспективным научным исследованиям под предлогом «организации защиты южноафриканских военнослужащих от возможного применения кубинцами химического и биологического оружия» в Анголе.

Перед падением апартеида процесс пошел в обратную сторону: уже Бассон и его подчиненный Ян Лоренс «вернули» американцам то, что успели наработать за 10 лет (официально проект Strand был закрыт в 1992-м, после чего начались массовые аресты ученых и сотрудников спецслужб). Формально это была «гуманитарная акция»: ЮАР отказывалась от разработок любого оружия массового поражения, передав всю базу американцам в подтверждение своей доброй воли.

Все это не конспирология и не «хрень», как выражается профессор Гельфанд, а юридически подтвержденная история. Другое дело, что большинство практических деталей этих зловещих разработок были оперативно засекречены.

Вирусы тоже расисты

Нужно понимать, что буры занялись своими изысканиями тогда, когда геном человека еще не был расшифрован. Принцип их разработок сводился к простой идентификации аминокислот по принципу «свой – чужой». Вкратце принцип работы таков: специальное химическое соединение, попадая в организм, должно «опознать» аминокислоту как свойственную только этому генетическому типу. Если тип «чужой», запускается механизм отравления.

Это – в теории, причем в примитивном ее изложении (высоколобые ученые многократно поправят). Неизвестно, были ли буры на их уровне научных знаний в принципе способны тогда выделить дефектные гены. Сейчас подобное – обычное дело.

Известно, что некоторые этносы обладают индивидуальным генетическим набором, который в ряде случаев провоцирует специфические наследственные болезни. Хрестоматийные примеры: непереносимость лактозы у китайцев и родственных им этносов Юго-Восточной Азии, отсутствие ферментов расщепления алкоголя у палеоазиатских народов (в широком смысле – от чукчей до индейцев), синдромы Тея – Сакса и Мартина – Белл у евреев-ашкенази, бета-талассемия у изолированных народов Кавказа, мышечная дистрофия у якутов, «средиземноморские синдромы» у греков и уроженцев Южной Италии.

Как правило, это связано с генными мутациями, вызванными обстоятельствами формирования этноса, малочисленностью группы происхождения (якуты, малые народы Дагестана), искусственной скученностью населения и родственными традиционными браками (ашкенази). Неперевариваемость лактозы китайцами принято объяснять более поздним по сравнению с европейскими народами одомашниванием коровы – организм народов региона просто не успел привыкнуть к молоку.

Все это не бытовой расизм, а медицинские обстоятельства, которые надо просто принять. Многие так и делают. Например, среди ашкеназов США в превентивных целях перед свадьбой принято проводить генетическую экспертизу, поскольку синдром Тея – Сакса проявляется у потомства только в том случае, если носителями дефектных генов являются оба родителя. Если только один – ребенок родится здоровым, возможно, даже не унаследует дефектный ген, что ведет к оздоровлению общины в целом.

Африканские народы сильно разнятся по своей генетической вариантности и истории формирования. Но неизлечимая серповидно-клеточная анемия в США считается свойственной только афроамериканскому населению. А смешанная порфирия по-английски так и называется – South African genetic porphyria.

Еще пример – у африканцев и почему-то у грузин отсутствуют гены, способные блокировать ВИЧ. А наиболее устойчивыми к этому вирусу этносами неожиданно оказались славяне и балты.

Чудовищное количество больных СПИДом в ЮАР и соседних странах напрямую не связывают с деятельностью Бассона и проектом Strand в целом. Гораздо чаще к месту и не к месту поминают ритуальный каннибализм, что не страшилка, а факт жизни. Знакомая обозревателя газеты ВЗГЛЯД, медсестра русского происхождения в больнице в Кейптауне жаловалась, что практически каждую неделю приходится извлекать из желудков то пальцы, то печень, то еще что-нибудь непереваренное.

При этом некоторые лидеры АНК, включая президента Джейкоба Зуму, всерьез утверждают, что лекарства от СПИДа, как и сам СПИД – изобретение белых, значит, лечиться не надо – само пройдет, если к колдуну сходить. Но в общем контексте процент носителей ВИЧ на юге Африки выглядит подозрительно. Никто не утверждает того, что Вутеру Бассону действительно удалось создать что-нибудь эдакое. Главное – над проектом Strand работали, и результаты этой работы – какими они ни были – в итоге оказались в распоряжении США.

Будущее за кем-то

Главным аргументом против даже теоретической возможности создания генно-биологического оружия была и остается конвергенция. Не существует полностью «чистых» наций – за редким и изолированным исключением (даяки, аборигены Австралии, жители Андаманских островов). То есть разработать некий яд, действующий исключительно на русских, сложно в силу русского же генетического разнообразия.

Например, считающееся исконно русским население Севера и Урала наверняка имеет генетические связи с финно-угорскими и самоедскими народами начиная с XV века. Колонизация Севера шла силами одиноких мужчин (ушкуйников, княжеских ратников, позже – казаков), которые захватывали в жены пермячек и самоедок. В условном штате Миннесота тоже никто не поручится за генетическое происхождение того или иного человека. То есть вирус-расист в вольной теории может сработать в Руанде или Камбодже, но не в Европе, России и США.

Другое дело, что биотехнологии сейчас находятся на пороге технологической революции, а когда она произойдет и в какую сторону повернет – никто не поручится. Если генно-биологическое оружие обретет реальные формы, это будет пострашнее атомной бомбы – в этом определении президент Путин, безусловно, прав.

С другой стороны, ученые-футурологи давно говорят о новом витке евгеники, «модернизации человека», создании новых рас. Все это только на первый взгляд выглядит как реинкарнация Жюля Верна или поиски йети. Наверняка чем-то подобным заняты и специфические государственные организации, несмотря на международные конвенции о запрете разработки и применения биологического оружия.

Что еще хуже – такие технологии уже сейчас доступны не только крупным государствам с их почти неограниченными финансовыми ресурсами, но и частным лабораториям, которые могут управляться бог знает кем, включая психически нестабильных гениев. Примерно так же было и с ядерным оружием. Американцам как первопроходцам потребовался сверхзатратный Манхэттенский проект, на котором работали все известные человечеству гениальные умы. Теперь же сварганить грязную бомбу – раз плюнуть.

Источник - Газета ВЗГЛЯД