Завершение весенней сессии китайского парламента послало стране и миру несколько четких сигналов, главный из которых - Пекин хорошо понимает, что весь мир, и прежде всего Китай, вошли в период "большого шторма". И страна должна не просто пройти через него, а прибыть в гавань - новую эпоху - с победно реющими флагами. Сессия фактически начала создавать юридическую базу для мобилизации экономики и общества перед предстоящими испытаниями.
Что касается испытаний, то тут все ясно. На протяжении нескольких лет в Китае еще шли споры: а можно ли избежать противостояния с США и их союзниками, проводя какую-то мягкую и неяркую политику? Сегодня всем уже ясно, что от мирного или немирного поведения тут ничего не зависит. И еще ясно, что большая часть мира в этой конфронтации - на стороне Китая (и России; но прежде всего на собственной стороне, потому что штормы процветанию не способствуют).

Вопрос в том, что такое мобилизация, кто и как ее понимает. Собственно, главная интрига сессии была именно в этом, а никак, например, не в переизбрании Си Цзиньпина на третий срок в качестве главы государства (здесь сомнений не было). Другое дело - преобразование правительства (Госсовета), назначение нового премьера (им стал Ли Цян). Это все о том же, а точнее - о правильном сочетании государственного контроля и частной инициативы.

В Китае, как и в любой стране, есть свои леваки, которые считают естественным втиснуть страну в маоистский френч. Но у них не было шанса. Итог (по оценке аналитиков из гонконгской South China Morning Post) - достижение "баланса между ростом и безопасностью". Или же - общественного консенсуса. То есть военизированная экономика много мышей не словит, нужна такая, которая бы непрерывно и самостоятельно росла, неся благосостояние людям. А для этого нужны не завинченные гайки и запугивание недовольных, а то, что другое издание - Global Times - называет национальным единением.

Более того, вся суть глобального противостояния, говорит этот журнал, в том, что Запад тоже мобилизуется, и перед нами соревнование двух моделей единения. Запад сплачивает ряды с упором на давление и принуждение - к разрыву производственных цепочек, к подчинению своего населения единой либеральной идеологии. Ответом должна стать открытость и инициативность частного и государственного бизнеса.

Собственно, к этому и сводится преобразование китайского правительства по двум ключевым направлениям. Первое - в том, что касается науки и высоких технологий, второе - финансы. В обоих случаях государство внимательно наблюдает за происходящим, но также и готово оказать поддержку.

Почему именно такой путь несет больше выгод, свидетельствует среди прочего американская (как ни странно) публикация в Foreign Affairs. Там тщательно анализируется соотношение сил в США и Китае по части технологического лидерства. И вроде можно было бы в очередной раз ограничиться перечислением. Полупроводники - тут у США есть шансы затормозить китайскую экономику, робототехника - шансов уже нет. И так далее.

Но автор по большей части проводит главную - и умную - мысль: ускоряющееся технологическое отставание США было вызвано одной системной ошибкой, корни которой уходят в 1970-1980-е. Тогда была модной идея, что господство Запада можно утверждать по схеме "наши мозги - ваши руки". То есть развитый мир специализируется на интеллектуальном продукте, а развивающийся получает от поставщиков такого продукта технологические карты, по которым делает (и недорого) сам товар. При этом Запад старается монополизировать еще один относительно интеллектуальный продукт - сбыт, маркетинг.

И это реально происходило. Но сегодня выясняется, что лаборатории плохо себя чувствуют в отрыве от заводов. Новации рождаются быстрее, когда люди и идеи мгновенно перемещаются "через ограду" (между лабораторией и заводом), когда эти два звена по факту совмещаются. Китай и еще немало стран постепенно начали выигрывать именно по этой причине.

А для того чтобы работало производство, тому же Китаю нужны открытые рынки и конкурентная рыночная среда в мировом масштабе. Государство же должно помогать этому громадному саду цвести. Примерно к этой формуле и сводятся главные итоги законодательного марафона, завершившегося в Пекине.