Уже скоро империя может стать модным словом для обсуждения того, в каком направлении двигается политическая организация мира. Постоянные разговоры Дональда Трампа о присоединении к США территорий Канады и Гренландии, заикания голландских политиков о желании поделить Бельгию – все это только первые ласточки большой дискуссии, которая неизбежно произойдет по мере разрушения порядка, который был создан во второй половине ХХ века.

Этот порядок, напомним, был основан на предоставлении независимости максимальному числу народов, а продвигавшие эту концепцию США всегда исходили из того, что экономически взять в подчинение маленькие и слабые страны намного легче, чем совладать с большими в территориальном отношении державами.

Новую "игру в империи" начинает Запад, а остальные присматриваются, но совершенно не обязательно ее подхватят. И как всегда, сдержанно ведет себя Россия, намерение которой якобы восстановить "империю" является одним из наиболее тиражируемых военной пропагандой США и Европы тезисов. В особенности там, где речь идет о нашей политике в отношениях со странами бывшего СССР. Да и российским обозревателям, что греха таить, могут приходить в голову разные идеи в случаях, когда положение в соседних странах выглядит трагическим, а враждебные державы стремятся использовать их территорию для нанесения России вреда.

В научной и популярной литературе понятие "империя" является одним из наиболее скомпрометированных – усилиями американских авторов, в первую очередь. В массовом сознании оно ассоциируется либо с Древним миром, либо с эпохой, когда стареющие европейские империи, включая Россию, стремились навязать свою волю остальному человечеству. В итоге они только развязали Первую мировую войну 1914–1918 годов, в результате которой практически все погибли – физически или политически. Тогда на авансцену мировой политики вышли США, отвергавшие имперскую идею, и Россия, успешно возродившаяся в новом качестве СССР. Хотя скоро они сами начали называть друг друга империями, укрепляя тем самым негативное восприятие данного понятия.

Как бы то ни было, произносить слово "империя" по отношению к желаемой стратегической цели развития внешней политики государства даже сейчас остается уделом совсем уже больших оригиналов. Тем более что все дружественные России страны Мирового большинства терпеть не могут империи. Для них это европейские колонизаторы, от которых ничего хорошего не было: сначала сплошное ограбление ресурсов, а затем неоколониальное закабаление через подкуп элит и односторонние экономические соглашения.

В этом отношении Россия никогда империей в европейском смысле этого слова не была, поскольку ее важнейшим организующим принципом были как раз интеграция местных элит в собственную страну и развитие новых владений. Самый яркий показатель – это демографическая статистика Центральной Азии с момента ее вхождения в состав России, включая, конечно, пребывание в СССР. Есть основания подозревать, что даже сейчас демографический бум в пяти республиках региона основан на созданных в прошлом веке здравоохранении и социальной политике. И неизвестно, насколько долго он продлится в случае, если наши друзья в регионе будут двигаться в сторону цивилизации Южной Азии, но с гораздо худшими климатическими условиями.

Как бы то ни было, понятие империи пока остается преимущественно негативным. При этом в последние пару-тройку десятилетий оно начинает активно применяться нами уже в отношении США или Европы. Американская империя стала даже вполне расхожей категорией публицистической дискуссии, обозначая способность США использовать множество стран в целях своей внешней политики и своего развития. Что касается Европы, то тут дело, как всегда, ограничивалось словами. Европейские державы долго сохраняли некоторое влияние на свои бывшие колонии. Но оно никак не может называться имперским даже в самом дальнем приближении. А разговоры о Европейском союзе как империи вообще быстро стали анекдотом. "Цветущий сад" еще куда ни шло, но империя, с которой ассоциируется грозность и способность бесконтрольно расширять свои пределы – это совсем не про современную Европу.

Однако сейчас возникает сразу несколько признаков того, что империи могут вернуться в мировую политику не только в виде мрачных теней прошлого. В первую очередь в своем функциональном смысле – как способ организации пространства безопасности и развития в условиях, когда вокруг нарастает хаос, для создающего империю народа (тут трамповское "сделать Америку опять великой") и других народов, за судьбу которых империя берет на себя ответственность. Подчеркнем, такие дискуссии становятся неизбежными в мире, где другие крупные форматы уже не работают, а проблемы только нарастают – нравится нам это или нет.

Запад ведет эту дискуссию другими словами, чем те, которые написаны в учебниках истории. Но имеет в виду он именно создание для своих граждан хороших условий за счет физического распространения свой власти на более широкие географические пространства. А сделать это прежними методами – через экономическое сотрудничество – уже невозможно. Слишком сильная конкуренция со стороны других крупных держав: недаром Трамп твердит, что если Канаду и Гренландию не возьмут США, то там будет Китай или Россия. Россия этого делать не собирается, само собой. Но то, что для уверенности в будущем нужен уже прямой административный контроль, постепенно становится аксиомой.

Причин несколько и все они имеют материальный характер – не выдуманные политологами, а доказанные самой жизнью. Международные институты слабо справляются со своими задачами. ООН в результате саботажа Запада становится почти представительской организацией. Хотя за сохранение ее центральной роли и главенства международного права мы еще поборемся. Возможно даже успешно. Но ослабление международных организаций XX века пока не сильно способствует появлению новых. Единственное внушительное исключение – это БРИКС. Однако она не претендует на то, чтобы подменять национальные элиты стран-участниц в решении их основных задач.

Евросоюз, организация старого типа, медленно сползает к дезинтеграции. Другие международные организации не знают ответа на вопрос о том, как принудить своих участников к исполнению обязательств. А значит, рискуют остаться разочарованными те великие державы, которые создают и поддерживают все многочисленные институты мира.

Дискуссиям об имперском порядке способствуют и процессы, происходящие в сфере передовых науки и технологий. В отличие от некоторых коллег, автор этого текста не является искушенным наблюдателем за этой областью развития. Однако даже поверхностное наблюдение за дебатами позволяет предположить, что конкуренция моделей искусственного интеллекта может привести к образованию "цифровых империй" – не новых государств, а зон безусловного доминирования технологических гигантов из способных на это стран. Другой важный фактор – это то, что некоторые страны не справляются со своими обязанностями обеспечить мир для соседей. Это также заставляет задуматься о том, что имперский порядок не такой уж морально устаревший.

Однако имперский порядок является ужасно дорогим. Даже империи Запада много платили за то, чтобы поддерживать свои невероятные размеры – всем известны строчки Киплинга о нелегкой судьбе британских солдат-отставников. И поэтому Британия или Франция с удовольствием избавились в середине прошлого столетия от заморских территорий. Россия пришла к пониманию того, что не все территории ей нужны позже – это частично стало причиной распада страны, которой мы все гордились – СССР. Хотя и сейчас в том же Тбилиси среди местной интеллигенции найдутся те, кто приветствует возвращение прекрасного города в число столиц огромной державы. А себя – в состав ее многонациональной элиты.

Второе важнейшее препятствие для воссоздания империй, в том числе вокруг России – это вклад новых территорий в стабильность и развитие основной метрополии. Россия сейчас не стремится к воссозданию вокруг себя империи, потому что она сама – государство нового типа, где классические имперские черты объединяются с совершенно неподходящими для Европы особенностями. В первую очередь – равноправием населяющих народов. Для такого равноправия нужна культурная близость или по меньшей мере наличие для нее фундамента. Россия до Октябрьской революции, а затем и СССР, очевидно вышли за пределы, когда империя может быть на пользу, а не во вред. И нам нужно сейчас вырабатывать новые подходы к тому, как обеспечивать безопасность соседей, не нанося ущерба самим себе.